Вот однажды сидит Андрей верхом ка балке и ведет шов, вдруг кто-то трогает его сзади за плечо. Андрей сдвинул маску на затылок, обернулся. А это — Михаил Петрович.

— Ты чего это предохранительным устройством брезгаешь? Перед крановщицей фасонишь? А мы-то считали тебя серьезным человеком. Путевку вот схлопотали тебе в заочный Технологический.

От светлых глаз Михаила Петровича так и несло холодом. Андрей поежился, пробормотал:

— Извините. Больше не буду, Михаил Петрович смягчился:

— Ладно. Будешь работать и учиться. Ты, бывший кузнец, должен выдюжить,

А еще через сколько-то лет Михаил Петрович впервые вызвал комсомольца Андрея Коробкова в партком, и там состоялся такой разговор:

— Помнишь Прокофьева?

— Еще бы, разве можно забыть? Такой композитор!

— Да нет! Я про мастера из кузнечного цеха. Помнишь? Он уходит на пенсию. Хочет, чтобы ты вместо него поработал. А еще он говорит, что даст тебе рекомендацию в партию.

— Мне?..

— Ну да, тебе. Ты что же, до седых волос в комсомоле сидеть собрался? Вторую рекомендацию дам я,

И вот наступил день, обыкновенный ленинградский пасмурный день. В приемной райкома было порядочно народа, и секретарша не сразу обратила внимание на Андрея.

— За кандидатской? Так чего же вы молчите? Спрятался в угол и молчит! Так можно до вечера просидеть. Как фамилия?

— Коробков.

Девушка с любопытством оглядела Андрея,

— Вас просил зайти первый секретарь.

— Меня?

— Ну да, вас. Идите сюда.

Андрей помедлил, одернул новый пиджак и переступил порог кабинета.

Из-за стола поднялся долговязый человек. В его темноволосой голове виднелась седина.

— Ну что ж, поздравляю, Андрей Николаевич. Растем.

— Растем, Михаил Петрович. И вас тоже поздравляю.

— Э-эй… Потише! Ты мне так руку раздавишь, кузнец.

— Извините, Михаил Петрович. Простите…

— Ладно уж. Получай свою кандидатскую карточку.

Ты её заслужил. Садись, рассказывай, как дела на заводе.

— Особенных дел у нас нет. Работаем.

Михаил Петрович слегка поморщился. Посмотрел на Андрея в упор своими светлыми глазами, недовольно сказал:

— Опять скромничаешь. А с главным инженером небось разругался. Думаешь, не знаю, как досталась тебе перегруппировка механизмов в цехе?

— Да ведь у нас молодежь соображает. А я только… я…

— Ладно, знаю тебя, скромника. Вот возьму и порекомендую в руководители. Сам будешь командовать каким-либо предприятием.

— Я?..

— Ну да. А то кто же? Не робей. На вот папироску, закуривай.

— Михаил Петрович…

— Ну, чего тебе еще?

— Михаил Петрович… Тут на днях прихожу я утром на работу, вижу—на пороге цеха стоит пацан. Совсем еще зеленый. И завтрак под мышкой держит… Как я когда-то, помните?

— Ладно… Покурил — иди. Меня, брат, люди ждут.

А последняя встреча произошла год назад в Смольном. На этот раз Михаил Петрович рассказал про автобазу, которая у него «в печёнках засела». И ремонт машин, и перевозки, все там хромает.

— Вот мы и решили рекомендовать тебя.

— Меня?.. Да вы что, Михаил Петрович! Я и автомашину-то водить не умею.

— А зачем тебе уметь? Там семьсот шоферов, пусть они и водят.

— А если не выдюжу? Ведь я не автомобилист…

— Ты — бывший кузнец. Должен выдюжить.

«Волга» остановилась в переулке у знакомых ворот с транспарантом «Берегись автомобиля». За решетчатыми воротами виднелся усыпанный яркими осенними цветами газон, за ним белел домик-контора автобазы, там с краю окно — плановый отдел. На скамейке возле проходной сидели вахтер Самсоныч и старший диспетчер. По тому как диспетчер безмятежно читал газету, Андрей понял: утренний выпуск машин прошел нормально.

Оба они — пожилые люди — встали и поздоровались с Андреем.

— На линию вышли все машины, Остались только те, что в предупредительном ремонте, — доложил диспетчер. — В общем, в парке никаких ЧП, Андрей Николаевич.

— Было ЧП, — ворчливо сказал Самсоныч. — Вчера Гришка, шофер бензовоза, сорвал шесть цветков с газона и снес Маруське Вороновой в кузовной цех. Думал, я не замечу. Я на него рапорт в завком написал.

Андрей с улыбкой отмахнулся. Пожимая руку диспетчеру, пообещал:

— Итак, Вадим Сергеевич, скоро у нас еще тридцать машин будет.

Диспетчер как-то странно, вроде бы подозрительно, посмотрел на Андрея, потом на Самсоныча. С преувеличенным изумлением спросил:

— Да что вы? Неужели?!