Шрифт:
Светило солнце, блестели звезды, пахло весной и отработанным бензином. Может быть, пели птицы, мы их не слышали. Мы слышали рев моторов и Левину ругань. А когда, наконец, наступило первое затишье, мы услышали невероятную новость: эти «сопуны», вчерашние десятиклассники, эти зеленые молокососы! При равном количестве заданных гектаров они на четыре часа раньше нас закончили сев…
Когда им вручали вымпел, в клубе набилось народу — не протолкнуться. А тут еще секретарь обкома комсомола предоставил слово нашему бригадиру.
Лёва поднялся на сцену, прокашлялся в кулак и объявил ни к селу ни к городу:
— Извиняюсь… — Виновато посмотрев со сцены в нашу сторону, он сказал: — Можете убить меня, ребята, или — ещё хуже — выгнать из бригадиров… Я сам отдал чертеж своего автомата Косте Бондарчуку. Только не могу понять, почему они все-таки нас обставили?
Костя засопел и встал с места.
— Спасибо тебе, что присылал кубинца. Как только наступал вечер, он к нам в бригаду являлся на подмогу с твоим автоматом и до света вкалывал. Вот как.
Лёва широко разинул рот, но ничего не сказал, только ошеломленно взглянул на Федерико.
А Федерико расхохотался. Он показал пальцем на Костю, потом на Леву, потом ткнул себя в грудь.
— Полка-тройка. Соревнованя. Дружба, мир!
В зале засмеялись, Громко зааплодировали, потребовали, чтобы на сцену поднялись и Костя, и Федерико,
Они поднялись на сцену. И стояли там и смотрели друг на друга — Костя довольно, Лёва сердито, а Федерико весело. Так их вместе и сфотографировал корреспондент «Комсомольской правды».
Наш друг Федерико Баррера теперь уже вернулся на Кубу. Он частенько присылает нам письма, и мы отвечаем ему коллективно. Костя Бондарчук и Лёва Королевич соперничают до сих пор. Но Катя Куликова тут уж совсем ни при чем: у нее оказался жених в погран-частях. После демобилизации он приехал работать к нам в совхоз. И самые закоренелые сплетники не смогли ему сказать про Катю ничего худого, потому что Катя, Лёва и Костя всегда гуляли только вместе. Они даже и танцевали втроем. Есть такой танец — полька-тройка.
Контрольная по химии
«Химия — не просто наука сама по себе; ее нельзя отрывать от жизни», — вот любимые слова нашего агронома Григория Савчука. Григорий Викторович на общественных началах преподает нам химию. Хорошо преподаёт, ничего не скажешь. Я бы даже сказал: самоотверженно преподает. Ведь не очень простое это дело — загнать за школьную парту бывалых трактористов и шоферов, вроде тугодума Кости Бондарчука или, к примеру, нашего Лёвы Королевича, у которого рост сто восемьдесят девять, и вбивать им в выветренные степным ветром мозги то, что проходили еще «на заре туманной юности» в восьмом классе.
С девчатами — с теми Григорию Викторовичу было полегче; головы у них, что ли, иначе устроены по части памяти. Взять хоть медсестру Катю Куликову. Та, представьте себе, еще не забыла про лакмусовую бумажку и про всякие там ангидриды. Да и штурвальная Вера, и животновод Галя Борисова тоже не отставали от Кати Что же касается наших парней, то, когда в совхозе организовался «химический» семинар, у нас в котелках по этой части царила полная пустота. Но разве можно было осрамиться перед девчатами? Да еще такому хвастуну, как одессит Лёва Королевич! Лёва сказал:
— Вы, уважаемая Катерина Ильинична, вашей лакмусовой бумажкой не фасоньте. Я насчет химии тоже не пижон. Аква дисциллятум — пожалуйста; аш два-эс о четыре—будьте любезны; плюмбум о — и точка. Что вы на это скажете?
Катя прищурила красивые насмешливые глаза, кокетливо поворошила светлые волосы и сказала Леве:
— Эти глубокие познания меня не удивляют. Ведь из перечисленных тобою элементов состоит аккумулятор на твоем автомобиле. А что ты скажешь, ну, хотя бы про перекись водорода? Что она собою представляет?
— Вам это лучше знать, — сказал Лёва. — Если не ошибаюсь, вы еще только в прошлом месяце были жгучей брюнеткой.
— Ах, так… — сказала Катя, — Язвишь! Ну, посмотрим, что дальше будет.
А чего смотреть? Смотреть было нечего. Катя вскоре стала первой ученицей, а Лёва, хотя и тянулся изо всех сил, плелся в хвосте. Не давалась ему химия — и все тут. Правда, Катя однажды попыталась было помочь ему, но ничего хорошего из этого не вышло. Потому что Катя сказала:
— Давай, Лёва, я возьму тебя на буксир.