Однако во время морского разбоя тиран Самоса не делал различий между врагами и друзьями, и, вероятно, жалобы бежавших в Навкратис самосцев на его жестокое правление привели к разрыву между Амасисом и Поликратом. Возможно, последний пошел на это сознательно. Тиран понимал, что сын и наследник Кира Камбиз готовится к завоеванию Египта, поэтому выгоднее перейти на сторону противника, чем помогать находящемуся под угрозой владыке Нила, чтобы таким образом добиться признания своих завоеваний персидским царем.

После завершения соответствующих переговоров Поликрат послал Камбизу 40 триер, чьи экипажи состояли из недовольных политикой тирана людей, причем он попросил великого царя больше не отпускать этих оппозиционеров на родину. Но либо по дороге в Египет, либо на обратном пути команды самовольно повернули на Самос и после победоносного морского боя попытались высадиться на остров. Скорее всего, они были разбиты и вынуждены искать спасения в море. Следствием неудавшегося мятежа были жесточайшие действия тирана. Даже жен и детей, не причастных к восстанию самосцев, он заключил в гавани как заложников, чтобы в случае нового нападения избежать перехода их мужей и отцов на сторону восставших.

Потерпев поражение, мятежники направились на Пелопоннес и обратились к Спарте за помощью, которая была им оказана. Объединенному отряду удалось свергнуть Лигдама на Наксосе и взять в осаду Самос. Спартанцы, не искушенные в осадной войне, через сорок дней вынуждены были отступить (524–523 гг.).

Тогда как вторично разочарованные самосские изгнанники с разнообразными приключениями искали в эгейском мире новую родину и в конце концов были обращены в рабство на острове Крит, персидский сатрап Сард Оройт готовился устранить тирана и тем самым заслужить благодарность и почет своего правителя, тем более что Камбиз после завоевания Египта (525) больше не имел оснований считаться с Поликратом.

Добиться этого военной силой было трудно, что незадолго до этого подтвердила неудача пелопоннесцев. Тогда Оройт пощел на хитрость: он попросил у Поликрата убежища, поскольку царь посягает на его жизнь, а взамен пообещал половину своих сокровищ. Недоверчивый Поликрат вначале послал своего секретаря Маяндрия, и после того, как тот убедился, что сокровища действительно существуют, лично в сопровождении свиты отправился к персу на соседнюю Магнесию. Однако сатрап тут же взял его в плен и велел казнить. Труп был прибит к кресту. Самосцев из свиты отпустили домой, остальных Оройт обратил в своих рабов. Это был ужасный конец, настолько неслыханный и драматичный, какими были жизнь и деяния этого дерзкого человека, в котором тирания восточно-ионийского образца нашла свое самое грандиозное и устрашающее выражение.

После смерти афинского тирана Писистрата, наследниками, согласно частному праву, считались три его сына от афинской жены. Вероятно, все они — старший Гиппий, средний Гиппарх и младший Фессал — принимали участие в управлении Афинами.

Гиппий был женат на дочери Харма, Миррине, родившей ему пятерых детей. Гиппарх был женат на Фие, дочери афинянина Сократа; был ли женат Фессал, неизвестно. Ведущую роль в этом своеобразном триумвирате, безусловно, играл Гиппий. Гиппарх тяготел к искусствам и чувственным удовольствиям. Фессал держался в тени, и то, что о нем сообщается, весьма противоречиво. Согласно Аристотелю, его прихоти и заносчивость принесли много зла, тогда как по другим свидетельствам, он был мудр, поэтому отказался от тирании, чем снискал уважение народа.

Сыновья Писистрата не стали менять государственного устройства полиса и оказывали влияние лишь при выборе ведущих должностей. Эти тираны, сообщает Фукидид, проявляли усердие и благоразумие, они требовали лишь двадцатую часть доходов, содержали свой полис в порядке, доводили войны до конца и жертвовали в храмы. Гиппий поддерживал в своих войсках дисциплину, и хотя он вызывал страх у фаждан, но обратиться к нему мог каждый. Аристотель даже называет его разумным от природы государственным мужем.

Гиппий пытался примириться с влиятельными аристократическими семьями, подвергавшимися гонениям при их отце. К примеру, в 525 году должность архонта занимал Клисфен, сын того самого Мегакла, который после разрыва брака своей дочери стал заклятым врагом Писистрата. Однако примирение было недолгим. Знатному семейству пришлось вновь отправиться в изгнание.

Из оставшейся в Аттике аристократии Гиппию удалось собрать прославлявшую его гетерию.

О внутренней политике во времена коллективного правления (до 514 года) известно мало. Если Писистрат поднял земельный налог до десяти процентов, то сыновья довольствовались пятью. Вероятно к первому десятилетию триумвирата следует отнести введение новой монеты, с изображением богини Афины на одной стороне и совы и надписью «афинянин» на другой.

Подражая своему отцу, Писистратиды старались снискать милость богов, прежде всего Афины. Гиппий пристроил к храму Афины Паллады портик с мраморным фронтоном и постановил, чтобы при каждом случае рождения или смерти жрице Афины делались подношения.

Гиппий и Гиппарх увлекались оракулами. О Гиппий Геродот даже сообщает, что он лучше всех знал изречения оракула. Гиппарх пользовался советами вещего Ономакрита, но изгнал его, когда Ласосу из Гермионы удалось доказать, что он, будучи оракулом, сделал неправильное предсказание об исчезновении островов вокруг Лемноса.