Но не это сейчас главное. Класс волнуется: что будет?!

— Атас, ребята! Идут! — крикнул Костик. — Обыскивать будут!

В классе заметались. Куда деть печатки? Они у всех, даже у девочек. Спрятать?.. Найдут… Порвать?.. Опять найдут…

— Ребята! — выручил Костик. — Я знаю! Один разведчик… Когда учительница с завучем вошли в класс, все вскочили. На приветствие ответили странным придушенным мычанием. Завуч удивленно посмотрела на них. Все жевали…

— Что вы делаете?! — в тревоге вскрикнула она.

Испуганные глаза второклассников стали совсем круглыми. Они еще быстрее задвигали челюстями и, давясь, стали что-то глотать.

С непривычки съесть даже маленький листок бумаги с противным вкусом чернил очень трудно.

Пойманных и улученных «фантомасов» поодиночке и группами вели к директору. На столе Алевтины Васильевны горой громоздились улики: печатки бумажные и вырезанные на больших резинках. Рисунки и надписи. Деревянные кинжалы и пистолеты. Целая куча старых капроновых чулок, которые «фантомасы» надевали на голову, чтобы не быть узнанными…

Зиновий, Сережка, Стасик и Ваня под конвоем Елизаветы Серафимовны попали в кабинет директора в числе последних.

Уставшая, охрипшая от целого дня разговоров, Алевтина Васильевна, узнав, что у них отобраны печатки, только махнула рукой:

— А-а, ну вас! Идите и закрашивайте свои художества.

— Спасибо, Алевтина Васильевна! — крикнули ребята хором и мигом вылетели из кабинета. Получив у завхоза кисти, они заняли свое место в длинной шеренге «фантомасов» и принялись старательно красить лимонно-желтую стену.

Шагнув с экрана западного боевика, фантомасомания стала эпидемией. И тут уж было не до шуток. Неуправляемая никем уличная братия в погоне за острыми ощущениями по вечерам надевала полумаски, натягивала на головы капроновые чулки и, угрожая деревянными пистолетами, рыскала по темным улицам.

Уже поговаривали, что где-то «фантомасы» очистили кассу магазина, где-то отняли у девушки часы, а какую-то женщину так перепугали, что ее отправили в больницу.

В дело срочно включились милиция и бригадмильцы.

Алевтину Васильевну все больше беспокоила судьба Сазона. С тех пора как он бросил школу, прошло полгода. Все лето не был в городе. Где был? Что делал? А недавно Сазона видели в компании взрослых пьяных парней. От встреч с директором он уклонялся всячески. С большим трудом Алевтине Васильевне удалось вызвать его в школу.

— Ну чего вы меня звали? — грубо спросил Сазон, появляясь в дверях директорского кабинета.

— А где твое «здравствуйте»? — напомнила директор.

— Ну, здравствуйте, — неохотно повторил Сазон.

— Да ты садись. Разговор у нас длинный будет.

— Некогда мне рассиживаться, — буркнул он, но все же сел. И тотчас пожалел — мягкое сиденье опустилось, и он сразу будто стал маленьким, Над столом торчала одна голова. Сазон упрямо нагнул ее — приготовился к отпору.

Алевтина Васильевна сразу отметила этот жест. Сазон был похож на козленка, который хочет боднуть. Она невольно улыбнулась, но тотчас согнала улыбку с лица и сказала:

— Гриша. Надо вернуться в школу.

— Не хочу я учиться!

— А чего же ты хочешь?

— Шофером хочу!

— Ну, милый, — развела руками Алевтина Васильевна, — мало ли что. Во-первых, тебе нет восемнадцати лет, и, во-вторых, нужно хоть восемь классов за спиной иметь.

— Подумаешь! Я уже сам могу водить машину.

— Ой ли?! Да никто тебе машину не доверит!

— А вот Алик доверил!

— А кто этот Алик? Познакомь меня с ним.

Сазон съежился. Понял, что болтнул лишнее: «Нужно смываться».

— Ты чего испугался, Гриша? — видя изменившееся вдруг лица Сазона, спросила Алевтина Васильевна.

Сазон вскочил и начал грубить: старый испытанный способ. Директор рассердится и выгонит его из кабинета.

— Ничего я не боюсь! И учиться не буду! Чего вы ко мне пристали? Я не ваш ученик!.. Я человек вольный!

— Гриша, Гриша… — Алевтина Васильевна покачала головой.

— Чего вы смотрите так?.. Это не ваше дело! — крикнул он, направляясь к двери.

— Стой, вольный человек! — в ее голосе было что-то такое, что Сазон остановился. — Ты же не глупый. Понять должен. Ну пусть я не буду вызывать. Значит, вызовут другие…