Сима хотела уже повернуть к своему троллейбусу, но решилась все-таки спросить то, что давно уже хотела:

– Ирка! А как поживает твоя «Троеручица»? Все там же и висит?

– А где она должна висеть, по твоему мнению? – удивилась Гришмановская.

– Ну… не знаю… Я спрятала бы ее подальше…

– Почему?!

– Чтобы не напоминала, как твой Димасик тебя чуть не… В общем, ты понимашь…

– Глупая ты, Сима! Я эту икону в самый красный угол повесила бы, потому что, если бы не она, то он второй раз ко мне не пришел бы…

– Вот и я про то!

– Нет, Сима! Ты не про то! – возмутилась Ирина. – Не зря говорят, что «Троеручица» помогает в самых тяжелых случаях. Мой случай как раз из таких. Она… Ну… икона, притянула к себе Диму, чтобы потом отдать его мне. Понимаешь?!

– Ты так думаешь? – усомнилась Сима, поправив свою мафиозную шляпу, в которой было уже холодновато.

– Я в этом уверена! – Ирина поправила меховой воротник модного кожаного пальто, недавно подаренного ей главой преуспевающей фирмы «Муж на час».

– Ну, что ж! Ставь тогда перед ней свечки!

– Не получится, – улыбнулась Гришмановская.

– Почему?

– Я подарила ее Диминой маме.

– Римме Васильевне?!!

– Да.

– Зачем?

– Болеет она очень. Говорит, что только на «Троеручицу» одна надежда.

– Ир! А Как Римма Васильевна к тебе отнеслась? – спросила Сима, осторожно выглядывая из-под полей шляпы. – Она – женщина-громовержец! Зевс в янтарных бусах! Я с ней знакома.

– С пониманием, – усмехнулась Ирина. – Считает, что брак со мной – лучший вариант, нежели с юной вертихвосткой. Говорит, что передала его из-под своего крыла под мое.

– Смотри, Ирка! Не маши слишком крыльями! Как бы птенец не выпал! – улыбнулась Сима, приложила руку в кроваво-красной перчатке к огромным полям своей шляпы и пошла на троллейбусную остановку.

– Не выпадет! – весело отозвалась Гришмановская и повернула в другую сторону.