Но, увидев, что судно тащит за собой блю-вал, умолк. Он вспомнил рассказы Улы Роста-да о китах, которые затаскивали китобойные суда под воду с такой же легкостью, как рыба поплавок.

— Может, попробовать обрубить линь? — спросил механик у старпома.

— Отставить панику, — сказал тот. — Всем стоять по местам.

Мы с боцманом поднялись на мостик и стали вглядываться в море: далеко ли находится «Джеффрис»? Китобоец Хаугли едва виднелся на горизонте. Его, наверное, тоже таскал за собой кит. Норвежцу теперь не до нас.

— Что будем делать? — спросил Демчук у Черноскула,

— По радио помощи не попросишь: станем посмешищем на всю флотилию, — ответил тот. — Да и кто нас разыщет: кит потащит, куда ему вздумается.

— А если приспособить секач или топор на пике и обрубить линь, — предложил Демчук и тут же ответил себе: — Жаль снасть терять. А вдруг блювал от раны подохнет? Лучше бы выждать.

— Хорошо, опрометчивых решений принимать не будем, — согласился старпом. — Но вы, Тарас Фаддеевич, приспособьте багор или «кошку». А лучше и то и другое. И будьте со своими матросами наготове. Если линь ослабнет, надо попробовать втащить его на палубу и закрепить ближе к носу.

Раненый блювал все дальше и дальше утаскивал «Пингвина». «Джеффрис» уже виднелся небольшой точкой. Чтобы привлечь внимание норвежца, я дважды выстрелил из ракетницы.

Кит тащил «Пингвина» со скоростью в одиннадцать узлов. К счастью, он больше не уходил на глубину. Взрывом гранаты, видимо, затронуло легкие, потому что блювал выпускал частые и окрашенные кровью фонтаны.

«Только бы он не пошел под лед или к айсбергам, — думалось мне. — Тогда по радио придется взывать о помощи. Вот будет скандал!»

Старший механик, боцман и матросы, отдыхавшие от вахты, возились на корме, мастеря хитроумные приспособления для зацепки и вытаскивания линя. Трефолев на всякий случай заряжал пушку.

Семячкин, следивший за морем, громко доложил:

— Приготовиться, подходим к концу разводья. Дальше колотый и блинчатый лед.

Побледневший кочегар Мазин, растерянно стоявший у трубы, вдруг каким-то неестественно тонким голосом закричал:

— Рубите к черту линь! Потопит… утопит, дьявол!

Отвисшие губы кочегара тряслись, глаза как-то странно блуждали.

— Спокойней… без психа! — прикрикнул Черноскул. — Лучше помогли бы товарищам.

— Довольно, напомогался! — как-то по-бабьи заверещал кочегар. — Попусту только страдаешь, ни покою, ни денег с вами. На гибель пошли. Кто тут поможет? Хватит ждать, руби конец!

Видя, что на его выкрики никто не обращает внимания, Мазин схватил кувалду и кинулся к лебедке. Там ему путь преградил выскочивший из радиорубки Фарафонов.

— Положи кувалду на место! — спокойно приказал радист.

— Пусти, защитник чертов, убью! Размахивая кувалдой, Мазин заставил Фа-

рафонова попятиться и, подобравшись к барабану лебедки, принялся бить по канату.

Не раздумывая, радист прыгнул и навалился на плечи кочегара. Они оба покатились по палубе. Боцман кинулся на помощь. Вместе с радистом они скрутили Мазину руки за спину. Кочегар норовил зубами вцепиться в кого-нибудь. Пришлось ошалевшего труса стащить в каюту механиков и запереть на ключ.

А кит тем временем, подтащив «Пингвина» почти к самой кромке льда, замедлил ход.

— Линь дает слабину, подхватывай! — крикнул Черноскул боцману.

Демчук с матросами засуетились на корме, но подхватить линь не сумели. Влювал, уйдя под воду, изменил направление.

— Вижу тень, идет правей обратным курсом, — докладывал Семячкин из бочки.

Линь опять стал натягиваться. И судно постепенно развернулось почти на сто восемьдесят градусов.

Теперь блювал тащил «Пингвина» вдоль кромки раскрошенных льдов, как бы ища лазейки, чтобы избавиться от прицепившегося к нему судна.

Я оглядел горизонт. Облака низко нависли надо льдами. Нигде не было видно даже темной точки/ Пришлось обратиться к марсовому:

— Семячкин! Почему не докладываете, где сейчас «Джеффрис»? Чем занят?

— Есть доложить!

Семячкин приник к биноклю и долго вглядывался в море. Наконец он сказал:

— Не разберу… кажется, оставили кита на флаге… Идут в нашу сторону.

Я еще раз выстрелил из ракетницы. Красный шарик, прочертив дугу в небе, словно увяз в лохматых облаках: вниз посыпались только крошечные искорки.

Блювал тащил «Пингвина» с прежней скоростью, но по частым и невысоким фонтанам чувствовалось, что он устал ходить в упряжке.