— Что за логово?

— Дача.

— С подвалом?

— Сы.

Санька заволновался:

— Света, а вы одна там живете?

Сы кобелем.

Санька беспомощно на меня посмотрел. А я развел руками. Тогда он сконцентрировался, явно произнося что-то про себя. Наверное, «омммммм».

— В смысле? — наконец проговорил Санька ласково-ласково, спокойно-спокойно.

— Бесссмысла. Просто. С кобелем. Ник О'Лай. А чё вы меня так мониторите, Александыр?

Санька явно на что-то решался. Он метал в меня какие-то странные призывные взгляды, прося то ли о поддержке, то ли о пинке. Наконец, выпалил:

— Света! Подвал ваш все равно нужно оборудовать, чтобы правильно содержать в нем Плоткина. Не мог бы ваш Николай недельку пожить в другом месте?

Светик уставилась на Саньку, как тигр на соевую котлету:

— Не-е… Сдохнет от тоски. А чё, он нам не помеха. Он тихий.

— Извините, Света. Я все-таки спрошу напрямую. Николай — это мужчина или пёс? — не выдержал Санька.

— Шарпей. А чё?

Вот и собачка появилась. Надо держать ухо востро. Санька мне тоже нравился все меньше — в нем вдруг появилась какая-то суетливость, словно он вихлял задом.

— Значит, я перебираюсь к вам. Лучше прямо сейчас, времени у нас немного.

Светик пожала плечами:

— А дома не заругают? Гы. Мутант, ты с нами хостишься?

Санька состроил мне страшную рожу. Знал я, что это обозначает, помнил. Но не оставаться же в гостинице без денег и документов. Кроме того, у Саньки это явно было острое временное помутнение рассудка от пережитого днем стресса. Светик не только не подходила под Санькин стандарт, она вообще близко под этой стрелой не стояла. Поэтому я со спокойной совестью твердо заявил, что конечно же выезжаю вместе с оперативной группой на место будущего преступления, причем с заездом за вещами и выписыванием из гостиницы…

… Может быть, эту ночь мне все-таки нужно было провести в «Белграде», даже с риском для жизни. Потому что в нашей мальчиковой спальне до рассвета горел свет. Санька метался, курил, смотрел на звезды, приманивал О'Лая, планировал новую сказочную жизнь на Плоткинские деньги и объяснял мне, дураку, что наконец-то встретил женщину, которая ему по-настоящему интересна, а значит — нужна. А все, что было до сих пор — жалкий ширпотреб для потребителей глянцевых журналов. А вот Света…

Неформат, — простонал я, пытаясь ухватиться за подножку уходящего сна.

Сквозь сон я слышал, как Санька куда-то звонил, как лаял шарпей, как падала на кухне посуда и мучился предчувствием, что вот-вот меня растолкает бодрый Санька и сообщит, что яичница остывает, кони под седлом, а дело не ждет. Предчувствие меня не обмануло.

А вот на Светика все это обрушилось явно нежданно. Она оказалась ко всему этому не готова и демонстрировала чудеса некоммуникабельности. Светику явно казалось верхом цинизма, что ее достают в собственной норе, да еще утром, до первой выпитой чашки кофе, до первой выкуренной трубки, до душа и макияжа и вообще до того, как она сама это позволит.

— С добрым утром, Света! — радостно приветствовал ее Санька в цветастом переднике.

На что босое бледное нечто, спускавшееся в белом балахоне по скрипучей лестнице, выдохнуло:

— Доброе утро — это оксюморон, Оксюморон, блянах.

Светик обитала в логове, это она не соврала. Здесь ей было явно хорошо и комфортно, причем хорошо и комфортно было только ей. Двухэтажный деревянный домик был обжит, разношен и переполнен всяким хламом по самое не могу. По мне — он был похож на выброшенную на песок с полвека назад шхуну. Краска везде облезла, дерево рассохлось, а появившиеся трещины штопали только пауки.

— Как в музее у бабы Яги, так? — сказал Санька восторженно. — Ох, мне мои евроремонтные хаты надоели…

Мы с Санькой уже пили кофе, а Светик все еще с отвращением клевала жизнерадостную загородную яичницу, когда Саньке позвонили на мобильный. Он прихлебывал в трубку, одобрительно хмыкал и, наконец, победно объявил нам, что бумажка найдена и ее ксерокопию можно забрать в любой момент, а можно и не забирать, потому что ее содержание он и так знает. Короче, по просьбе Сохнута, в августе, их референт Ольга Павловна Кабанова прописана по нижеуказанному адресу.

— Тащицца туда… — с ненавистью сообщила Светик в пространство. — Этта у Речного вокзала, ы?

— Так, — с готовностью подтвердил Санька. — Точно.

— А подвал? — с надеждой пошарила Светик по вариантам. — Че там с дизайном? Ведь еще не все?

— Какой подвал? А, подвал, — сказал Санька. — А что — подвал. Надо посмотреть.

— А че вы всю ночь шумели тада? — удивилась Светик. — Скреблись. Я думала — в подвале шарите. Парашу там, че еще, небо в клеточку. Нары.

— Ха-ха, — сказал Санька. — Боренька, ты не слазишь, не взглянешь? — он страшными глазами указал мне вон.