– Выбери звезду, – говорила мама, – и там будет тот мир, который мы придумали. И теперь, когда мы будем приходить сюда по вечерам, то будем искать ее.

Сегодня я не смогла найти ту звезду.

– Не стоило тебе делать все это за столом, Джефферсон, – сказала ему я. Он не ответил. – Просто не обращай на нее внимание, – добавила я.

– Я ее ненавижу! – воскликнул он. – Она… она – мерзкий червяк, – прохрипел он, отчаянно ища подходящее сравнение.

– Не оскорбляй червей, – проговорила я, но он не понял.

– Я хочу к маме, – захныкал он. – И к папе.

– Знаю, Джефферсон, я – тоже хочу.

– Я хочу, чтобы они забрали меня отсюда, я не хочу, чтобы Ричард спал в моей комнате.

Я кивнула.

– Я тоже не хочу, чтобы они были здесь, Джефферсон. Но сейчас у нас просто нет другого выбора. Если бы мы не жили с ними, нас отправили бы куда-нибудь еще, – сказала я.

– Куда?

Эта мысль заинтриговала и напугала его.

– В то место, где живут дети без родителей, и может так случиться, что нас разлучили бы.

Это охладило его желание искать выход.

– Ну, я не собираюсь извиняться, – вызывающе заявил он. – Мне все равно.

– Если ты этого не сделаешь, она не позволит тебе есть с нами за одним столом, а ты же не хочешь есть в одиночестве, правда?

– Я буду есть на кухне с миссис Бостон, – объявил он. Я не могла сдержать улыбки.

У Джефферсона был папин темперамент и упрямство. Это уж точно. Если тетя Бет решит, что она сможет покорить его, используя свою тактику, она натолкнется на неприятную неожиданность.

– Хорошо, Джефферсон. Посмотрим, – вздохнула я. – Ты все еще голоден?

– Я хочу яблочного пирога, – признался он.

– Давай вернемся назад через черный ход. Миссис Бостон даст тебе пирога, – предложила я ему.

Он взял меня за руку, и мы вернулись в дом. Миссис Бостон радостно улыбнулась, увидев нас. Я усадила Джефферсона за кухонный стол, а миссис Бостон отрезала кусок пирога ему, который только что был принесен из столовой. Я не хотела есть и просто смотрела на Джефферсона. Услышав наш разговор, на кухню зашла тетя Бет. Она встала в дверях, гневно взирая на нас.

– Этот молодой человек должен пойти в столовую и извиниться перед каждым за столом, – повторила она.

– Оставь все как есть, тетя Бет, – твердо сказала я. Когда наши взгляды встретились, она увидела мою решимость.

– Хорошо, пока он этого не сделает, пусть ест на кухне, – постановила она.

– Тогда мы оба будем есть здесь, – вызывающе проговорила я. Она резко запрокинула назад голову, как будто я плюнула ей в лицо.

– Какой пример ты ему подаешь, поддерживая и прощая его выходки, Кристи? Я сильно в тебе разочарована.

– Тетя Бет, ты даже представить себе не можешь, как я разочаровалась в тебе, – ответила я.

Она поджала губы так, что они превратились в тонкую белую линию, вздернула плечи и, развернувшись, ушла назад в столовую, чтобы сообщить все дяде Филипу.

Родители учили меня не перечить и не грубить взрослым, поэтому я чувствовала себя нехорошо от того, что сделала. Но мама с папой также учили меня честности, справедливости и доброте по отношению к тем, которых я люблю. И я чувствовала где-то глубоко-глубоко в своей душе, что тетя Бет заслужила то, что я сказала. Моему израненному горем сознанию было видно, что она не только не любит нас с Джефферсоном, но даже не пытается относиться к нам беспристрастно. Каждый день, разными, пусть даже крошечными способами, даже этой чисткой ковров, тетя Бет пытается уничтожить все, что напоминало бы о нашей семье. Прикрываясь заботой об уюте и сближении нас, чему, по ее мнению, должны способствовать и новые обои, и перекраска дома, и, что хуже всего, новые правила, по которым мы должны жить, она старалась вытравить мои воспоминания. А воспоминания – это все, что осталось у меня от моих родителей.

Я предвидела, что Ричард будет дразнить и придираться к Джефферсону из-за его поведения за столом в тот вечер. Он и так уже жаловался на привычки Джефферсона с момента, как он поселился в его комнате. В результате Джефферсон упросил меня разрешить некоторое время спать в моей комнате. Я вспомнила, что мама и папа в детстве были вынуждены спать на одном диване. Почему что-либо подобное не может случиться со мной и Джефферсоном? Вся эта комната с прекрасной мебелью была наша. Для Джефферсона я была готова на все, поэтому я позволила в ту первую ночь уснуть, свернувшись калачиком, рядом со мной. Теперь он хотел спать так каждую ночь и особенно сегодня, после этого случая за обедом.

– Тебе придется жить в своей комнате, Джефферсон, – сказала ему я, когда он позже спросил меня об этом. – Не позволяй Ричарду терроризировать себя. Это твоя комната, а не его.

Неохотно он поплелся в свою комнату и постарался сделать то, что я ему посоветовала: не обращать внимания на Ричарда.

Но утром он пришел ко мне весь в слезах. Сначала я решила, что Ричард побил его, но Ричард был не такой уж и сильный. Я знала, что мысль о том, что он может кого-то ударить, пугала его не меньше, чем мысль о том, что его могут побить.