— Не знаю. — Руджиеро взялся за ручку. — Открыть или подождать?

— Открывай, мой нож наготове, — шепнул Сен-Жермен.

На пороге стоял приземистый человек в меховых сапогах.

Два слоя верхних длиннополых одежд придавали ему сходство с медведем. Бусинки черных, глубоко посаженных и полускрытых складками кожи глаз обшарили комнату. Заметив нож, незнакомец одобрительно крякнул.

— Это вы чужеземцы, желающие отправиться в Тю-Бо-Тье?

Сен-Жермен опустил нож, но не спрятал.

— Возможно, это именно мы.

— Тогда, возможно, вам нужен именно я.

Гость говорил по-китайски с сильнейшим акцентом, однако правильно и не сбиваясь.

Руджиеро приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы незнакомец мог протиснуться в помещение. Тот сделал это без долгих раздумий, однако, усаживаясь, выбрал стул, стоявший возле распахнутого окна, как бы желая обеспечить себе путь к отступлению.

— Возможно, мы именно те чужеземцы, — повторил Сен-Жермен, усаживаясь напротив, — но почему же нашему гостю кажется, что он подойдет нам более, чем кто-либо еще?

Незнакомец, откашлявшись, сплюнул.

— Если вы именно те чужеземцы, то вам нужен проводник, который может провести вас в страну вечных снегов не только одной дорогой и который знает, как попасть не только в одно место, но и в другие места.

— А почему это именно так? — любезно осведомился Сен-Жермен.

— Потому что в горах путника поджидает много опасностей, и некоторые из них ходят на двух ногах. Кроме того, в снегопады полезно иметь представление, какие перевалы завалены, а какие — нет. Зима — плохое время для путешествий. — Гость засунул большие пальцы рук за широкий кожаный пояс, глаза его странно блеснули.

— Ну что же ты смолк? — спросил Сен-Жермен.

— Я удивляюсь. Вы не такие, как все. Мне доводилось видеть людей из Тьен-Ду и дикарей дальнего севера, но вам подобных я еще не встречал. Ваши глаза, ваша кожа… и волосы — они… необычны. Весьма необычны. Весьма. — Гость, наклонив голову, замер, ожидая ответа.

— В краях, откуда мы родом, твоя внешность тоже показалась бы необычной, — заявил Сен-Жермен. — Иностранцам в чужих землях приходится нелегко. Лукавым и хитроумным людям ничего не стоит завести их в непроходимую глушь и там передать в руки своих сообщников, зачастую отъявленных негодяев.

Незнакомец кивнул.

— Такое случается, но порядочные жители тех мест, куда попадают простодушные чужеземцы, порицают подобное, ибо тень бесчестья падает и на них.

Гость явно умел вести разговор. Похоже, он бывший буддийский монах, решил Сен-Жермен и слегка поклонился.

— В вашей стране я зовусь Ши Же-Мэном. Это имя созвучно имени, данному мне при рождении. Мой слуга — уроженец Гадеса, далекого города, расположенного на побережье огромного моря. Нам бы хотелось незамедлительно двинуться в Тю-Бо-Тье. Мы хорошо заплатим тому, кто нас туда проводит.

— Знакомство со столь достойной личностью — огромная честь для меня, — откликнулся незнакомец. — Я же принадлежу к роду Тцоа, мое личное имя — Лим. Вот уже несколько лет кряду я вожу через перевалы паломников и торговцев. Уважаемый Ши Же-Мэн может послать слугу расспросить обо мне.

— Откуда нам знать, что трактирная челядь тобой не подкуплена? — нахмурился Руджиеро.

— А ты проницателен, — кивнул Тцоа Лим. — Такое бывает. Не ограничивайся лишь этой гостиницей. Поспрашивай в конюшнях, в монастырях. Узнаешь, что все обстоит именно так, как я говорю, и никак не иначе.

— Кем бы он ни был, ему очень хочется получить эту работу, — сказал по-гречески Сен-Жермен.

— От этого его ценность не возрастает, — возразил на том же языке Руджиеро. — Я наведу о нем справки, а там поглядим.

— Что это за речь? — вскинулся Тцоа Лим. — Мне кажется, я такой никогда еще не слыхал.

Сен-Жермен перешел на китайский:

— Это язык жителей Запада, старинный, по их представлениям, но относительно молодой — по вашим. — Он помолчал немного, затем сказал: — Тцоа Лим тоже звучит непривычно. Гласные и согласные образуют странные сочетания.

— Гласные, — протянул гость с издевкой. — Для ученых свиней из столиц, наверное, да. Но здесь, хвала небу, мы живем в простоте и не придерживаемся бессмысленных правил.

— Разумеется, — поспешил успокоить его Сен-Жермен. — Приношу свои извинения. Чужеземцам не всегда удается освоить все тонкости неродного для них языка.

Гость чуть смягчился.

— Ладно, тут в таких тонкостях не разбираются и многие местные жители, не принося притом никаких извинений. — Он испытующе глянул на собеседника. — Не желаю никого принуждать к поспешным решениям, но все же скажу, что через пять дней я отправляюсь в горы. Независимо от того, пойдет со мной кто-нибудь или нет.