У Леонида даже упали руки.

Он уже знал, что Илья Ильич Краснюк — непонятный и трудный человек. Работа в МТС была для него дремучим лесом, в котором он плутал безнадежно. Все отлично понимали, что это не вина, а беда Краснюка, как и многих других городских людей, едущих теперь работать в деревню, а потому осторожно и бережно учили его и в дремучем лесу находить верный путь. Но странное дело: вместо того чтобы вызывать чувство благодарности, всякая дружеская помощь в работе неизменно вызывала у Краснюка раздражение. «Самолюбив! — с огорчением говорили о нем на станции. — Нетерпим!» Решительно на все Илья Ильич смотрел своим особым взглядом и видел все в особом, непривычном для других свете. По этой необъяснимой причине своевольный Краснюк, отвергая дружеские советы, очень часто принимал совершенно неожиданные, никому не понятные решения, и, конечно же, нередко во вред делу и себе.

Зная такое о Краснюке, Леонид готов был услышать от него все, что угодно, но при этом, однако, не допускал мысли, что он будет как-либо оправдывать и защищать Дерябу, который пользовался в Залесихе дурной славой. Это было сверх всяких ожиданий.

— Что же вы думаете? — едва сдерживаясь, заговорил Багрянов. — Вы серьезно думаете, что Деряба, когда выйдет в степь, исправится и станет настоящим человеком?

— Станет! Уверен! — воскликнул Краснюк. — Работа лечит.

— Сегодня у него тоже была работа!

— Но не было еще чувства должной ответственности.

— Почему же вы уверены, что оно появится у Дерябы в степи?

— Его рождают большое дело и большое доверие!

По всему выходило, что Краснюк вроде бы и прав: в нашей жизни немало примеров того, как именно большое доверие исцеляло людские пороки. Но Багрянов не зря целую неделю внимательно наблюдал за Дерябой.

— Вы ошибаетеь, товарищ директор! — сказал он Краснюку, поглядывая на него исподлобья. — Деряба не из тех, кого по молодости закрутило. Правильно, Репка?

— Он сам кого хочешь закрутит! — пробурчал в ответ Тимофей Репка. — Самый нахальный паразит, вот он кто! Гнать его надо! Думаете, зачем он сюда поехал? А чтобы около молодых да глупых, которых закрутило, нагреть себе руки.

За месяц он всех здесь обобрал. Сколько в его карманы денег утекле, вы знаете? Все от него стоном стонут. И все боятся его…

— Почему нее боятся? — недоверчиво спросил Краснюк.

— Он все может.

— Ну, знаете ли, — . поморщился Краснюк, — все это только подозрения! А подозрительность — плохой помощник в оценке людей.

Опять выходило, что Краснюк вроде бы прав, но это не только не поколебало, но внезапно еще более укрепило мысль Багрянова добиться изгнания Дерябы. Разговор с директором чем-то точно раскалил неприязненные чувства против Дерябы, и теперь Багрянов знал, что он никогда не отступит от своего замысла.

— Значит, не желаете расстаться с Дерябой? — переспросил он отнюдь не любезно.

— Представьте, не желаю! — с вызовом ответил Краснюк.

Только теперь Леонид, откинув с правого бока уток, осторожно достал из кармана ватника финский нож Дерябы и положил его на угол директорского стола.

— Что это за нож? — быстро спросил Краснюк.

— Это нож Дерябы! — сверкая белками глаз, с горячностью ответил Леонид.

— Ну и что? Где вы его взяли?

— Этим ножом он хотел убить Репку.

— Во время драки? А кто видел?

— Я видел.

— Расскажите…

У Краснюка, когда он выслушал Багрянова, особенно долго и презрительно подергивались губы и ноздри.

— Слушайте, молодой человек, — заговорил он затем со снисходительной улыбкой, — мне все ясно: у вас нет никаких доказательств против Дерябы. Чем вы докажете, что это его нож? Найден там, где стоял Деряба? Ну и что? Этого же мало! — Он подумал и, пользуясь случаем, решил окончательно добить горячего, нелюбимого парня. — Так что зря вы хотели удивить меня этим ножом! Он не производит на меня никакого эффекта.

— Вы что, вы еще смеетесь? — сузив глаза, сквозь стиснутые зубы крикнул Багрянов и левым плечом подался на директора. — Не производит? А вот так — производит? — Он вдруг схватил со стола нож и, слегка ощерив зубы, вскинул его над4 грудью Краснюка.

Мгновенно побелев, Краснюк застонал, как стонут немые, мучительно пытаясь заговорить, с обезумевшим взглядом отшатнулся назад и, оказавшись у дивана, опрокинулся навзничь. Только здесь, быстро замахав красноватыми веснушчатыми руками, он с трудом осилил свой недуг и закричал:

— Стойте, стойте!.. Что вы делаете?

— Теперь произвел? — тяжело дыша, с ненавистью спросил его Багрянов. — Ну как, хорош эффект? Нравится? Только знайте: Деряба это делает всерьез…

— Вы ответите… — ослабевшим голосом произнес Краснюк с дивана.

— За что? За эффект?

— За нападение…

— У вас нет никаких доказательств!

Пряча нож обратно в карман, Леонид бросил Репке:

— Пошли отсюда!

— Нет, погоди, — ответил Репка и выступил вперед. — Раз такое дело, — заговорил он, обращаясь к Краснюку, который торопливо обтирал платком вспотевшее лицо, — я не желаю оставаться у Дерябы. Увольняйте! Вот и все! Мне еще жить охота!