– Сделай из меня Мерлин Монро! – томно улыбнулась она визажистке.

Света обмакнула кисть в жидкую пудру и приступила к работе. Алиса во все глаза смотрела на метаморфозы, которые начали на ее глазах происходить со старухой. Сначала, прямо под Светочкиной кистью, стала светлеть и разглаживаться кожа на лице ведьмы, широко раскрылись и засияли молодым блеском густо-синие, как васильки, глаза, налились розовым цветом пухлые губы. Светочка поднесла женщине стакан с черно-фиолетовой жидкостью, и та выпила ее залпом. В ту же секунду высохшие мощи старухи превратились в тело молодой женщины. Мягкая волна золотистых волос хлынула ей на плечи. Поднимаясь с кресла, ведьма продемонстрировала в широкой улыбке все тридцать два жемчужных зуба.

– Да, именно такой я была пятьдесят лет назад! Спасибо, дорогая! Ты просто кудесница! – Она обняла Светочку и звучно чмокнула ее в щеку.

– Всегда пожалуйста, – ответила довольная результатами своей работы Светочка.

«Мерлин Монро», кокетливо покачивая бедрами, присоединилась к группе участниц конкурса.

– Ну вы даете! – сказала Свете ошеломленная Алиса. – Ни за что бы не поверила, если бы не видела собственными глазами!

– Не самый трудный случай, – небрежно ответила гримерша, – в Останкине задачи посложней будут… Передавай привет маме.

Алиса кивнула Свете, вышла из гримерной и поискала в толпе глазами султан из страусовых перьев на шлеме Серебрякова. Он колыхался среди моря голов далеко впереди нее. Гигантский зал был забит нечистью под завязку, если не считать расположенного по центру черного круглого подиума, похожего на маятник напольных часов, положенный на пол горизонтально. Его длинная, похожая на ручку половника, покрытая красным ковром дорожка уходила в дальний конец зала, где смыкалась со стеной, в которой виднелась небольшая открытая дверь.

В центре круглой площадки стоял с микрофоном в руке известный телеведущий Леонгард Якутович, удивительно представительный и вальяжный в своем черном фраке с длинными, развевающимися при ходьбе фалдами. Непрерывно экая, он разъяснял зрителям условия конкурса красоты.

Карлос, а за ним остальные члены его команды с трудом пробились к сцене сквозь толпу инфернальных существ с редкими вкраплениями человеческих лиц. В основном это были черные маги. Некоторые из них провожали Карлоса удивленными и встревоженными взглядами.

Рядом с подиумом, метром ниже его, за длинным полукруглым столом, уставленным бутылками с газированной инферналкой, сидело жюри, состоявшее сплошь из очаровательно-отвратительных уродов. На сцене толпились участницы конкурса – все как на подбор молодые и очень красивые, в чрезвычайно экономно скроенных купальниках. Чуть пониже локтя у каждой из них была привязана круглая белая тарелка с порядковым номером.

Когда Алиса пробилась к подиуму и нашла друзей, конкурс красоты шел уже полным ходом. Экзотические представительницы всех рас и народов, широко улыбаясь, нескончаемой чередой шествовали по красной дорожке мимо жюри, выражавшего свои эмоции довольным сопением, криками и хрюканьем. Якутович непрерывно сыпал шутками, комментировал происходящее и подсчитывал вслух очки, заработанные красотками.

До последнего тура добралось всего шесть красавиц. Под стук высоченных шпилек они вышли на сцену в старинных бальных платьях. Волосы у них были уложены в высокие замысловатые прически. На шеях и запястьях претенденток сверкали и переливались радугой драгоценные камни. Чистоте и нежности их кожи мог бы позавидовать трехлетний ребенок. Глаза у них сияли, а губы алели, как лепестки роз, и все девушки были по-разному, но невыразимо хороши собой. Если бы Алиса не знала, каким образом достигнуто это совершенство, она бы, наверное, немного им позавидовала.

– Фу, старые метелки! Все туда же, выступать лезут… – скривился Грызлов, стоявший рядом с Алисой на задних лапах. – Это их шоу – просто срам!

– Да ладно тебе, Разлаич! – сказал Швыров. – Такие красотки – Голливуд отдыхает.

– Ох, молодежь, молодежь! – укоризненно покачал головой Грызлов. – Все-то вы не так видите! Ты, Миша, на вершки не смотри, ты в корешки зри.

Телеведущий объявил победительницу – зал взорвался аплодисментами и одобрительными выкриками. По подиуму прошествовала Мерилин Монро в умопомрачительном платье цвета шампанского и золотых туфлях на высоченном каблуке. Получив свою порцию оваций, она спустилась в зал, где на нее набросилась толпа поклонников.

– Объявляется начало бала! – торжественно сказал ведущий в микрофон.

Музыканты расселись по своим местам и принялись подстраивать инструменты. Вскоре эту какофонию звуков оборвало появление за пультом тощего, длинноволосого, как Паганини, дирижера. За белым роялем устроился на одноногом табурете представительный седой пианист. Рядом с ним на маленьком стульчике пристроилась полуобнаженная красотка-ведьма и приготовилась переворачивать ему ноты.

Дирижер раскланялся перед публикой. Он взмахнул палочкой, и под куполом зала поплыли первые звуки чарующей музыки. Оркестр заиграл слаженно, как единый организм, где все подчинено строгой закономерности и гармонии. Голоса плачущих скрипок переплелись с аккордами рояля, тут же тему скрипок подхватила более низким голосом виолончель, звуки заметались меж стен, воспарили к своду зала и вернулись назад, многократно усиливая и без того волшебное впечатление от дивной незнакомой мелодии. Нечисть в зале разбилась на пары и закружилась в волшебном танце. Только Карлос, Алиса, Швыров и Грызлов остались на месте, что сразу выделило их из толпы страшилищ.