Профессор Крутицына взмахнула рукой, на мгновение заслонив лицо, а когда открыла его, Карлос едва не вскрикнул от удивления – на него в упор смотрел он сам! Те же длинные смоляные кудри, смелый взгляд золотисто-карих глаз и вертикальные складки на щеках, придающие лицу мужественное выражение.

– Вот так, молодой человек, – сказала Крутицына, возвращая свой облик, – и советую никогда не забывать об этом, если вам дорога жизнь…

Карлос вспомнил, как первый раз оказался в потаенном зале Магического совета, когда получал диплом об окончании Академии. Да, такое не забывается… Круглый зал был небольшой, но очень высокий, по правде говоря, потолка просто не было видно, и создавалось впечатление, что он находился на дне гигантского колодца. Посреди зала стоял огромный круглый стол, высеченный из цельной глыбы черного лабрадора. Он был отполирован так безукоризненно, что напоминал темное зеркало. Вокруг стола стояли стулья с высокими спинками, три черных и три белых. На черных стульях разместились черные маги.

Самой заметной из них была Медея, старуха с большим крючковатым носом на очень бледном лице, чем-то похожая на седую орлицу. Ее проницательные темно-желтые глаза горели опасным огнем, изуродованные артритом пальцы сжимали простую, грубо отесанную палку, похожую на посох чабана.

С ней соседствовал Билл Джексон, очень спортивный, подтянутый, с характерной для американцев тяжелой нижней челюстью и великолепными зубами, которые он демонстрировал в широкой улыбке к месту и не к месту.

Следующим был Гнат Черновол, здоровенный украинец, толстый, оплывший, в свободной, вышитой черно-красным узором рубахе, с седеющими длинными волосами, которым не давал рассыпаться кожаный ремешок, повязанный вокруг головы. Его блекло-голубые глаза были лишены всякого выражения, и становилось жутковато, когда он смотрел на кого-то в упор.

На белых стульях расположились белые маги. Царственная Алсу, такая изящная и маленькая, что стул, на котором она сидела, казался троном. Впечатление это усиливала ее аристократичная манера держать спину и голову прямо. Алсу перебирала в руках четки из огромных изумрудов.

Радомысл с его седыми усами и загорелым обветренным простоватым лицом напоминал пастуха или пасечника. Эдельгард выглядел как типичный немецкий бюргер в тирольской шляпе, украшенной пером куропатки. Он курил короткую трубочку-носогрейку, выпуская время от времени клубы сизого дыма.

Эта шестерка магов несла на себе непосильное бремя соблюдения магической симметрии. Это они следили за выполнением правил, принятых и утвержденных Астральной Думой. Поддержание равновесия магических сил в природе и обществе – очень ответственная и трудная задача.

Карлос был уверен, что ему будут задавать вопросы на засыпку, и приготовился отвечать, но маги молчали, и ему стало не по себе под их пристальными, изучающими взглядами. Через минуту он справился с растерянностью и смущением, смело посмотрел каждому в глаза, словно принимая вызов. А когда встретился взглядом с Медеей, волшебница из Грузии неожиданно рассмеялась хриплым, каркающим смехом и одобрительно подмигнула ему…

Воронка вращалась как вечный двигатель, а в подземелье снова раздался тоскливый вой. Кто может так талантливо выть? Даже йерубы проснулись и занялись делом – затеяли игру в спички. Тянули их по очереди из кулака: тот, кому доставалась обломанная, считался проигравшим, и остальные участники интеллектуальной игры с удовольствием лупили несчастного по лбу. Раздавался такой звук, будто кирпич упал на сырой песок, за ним следовало довольное ржание. Забава им не надоедала, они могли играть часами.

Даркер неподвижно сидел поодаль, но примерно каждые полчаса поднимался, вытягивал вверх когтистые лапы и начинал подвывать в тон внешнему вою замогильным голосом. Никак не удавалось ему выйти из привычной роли пугала.

Карлос вздохнул. Нет, в самом деле, надо же было так глупо попасться! Он представил себя на ковре перед членами Астральной Думы, на разборе полетов. Да они его в порошок сотрут! Хотя кто знает, может быть, он никогда и не вернется в свое время и пропадет тут, в Коконе Велиара, без следа, как микроб в автоклаве.

Если не считать нескольких мелких заданий, то это его первая по-настоящему важная миссия. Конечно, он участвовал во многих магических операциях и даже отличался, за что был не раз награжден, но эти задания не были индивидуальными, он работал с группой коллег. Не оправдал он надежд Эдельгарда! Провалил тайное задание…

Сегодня каждый из коллег по работе посчитал своим долгом спросить у Ниночки Водорябовой, что с ней случилось. И правда, выглядела она ужасно. После бессонной ночи под глазами выступили синяки, цвет лица был несвежий, и прическу она не успела привести в порядок – рыжие волосы торчали, как иголки у дикобраза. В течение дня Нина дважды попала начальству под горячую руку, и ей стало ясно, что этим дело не закончится.

Из глаз у нее сами собой потекли слезы, когда она увидела, как садится в кадр сияющая красотой Корделия. Ну почему одним все, а другим ничего? Где в жизни справедливость?

Но при этом сама идея приворота Владимира Владимировича сейчас почему-то стала казаться Ниночке дурацкой. Да на кой он ей вообще сдался, этот недотепа Малышкин? И как теперь избавиться от случайно присушенного соседа Саши? Его уже выпустили из милиции, и он всю ночь голосил у нее под балконом, пел серенады о своей любви, а потом потащился за ней в Останкино. Хорошо хоть, охранники его тормознули на входе. Но он наверняка затаился теперь внизу, как тигр в засаде. Только и ждет, чтобы на нее наброситься.