Шрифт:
— Становись! — скомандовал Яков Германович. А когда все построились, разрешил стоять «вольно» и объявил, кто в какой палате будет жить, после чего добавил: — Не мешкайте, ребята, потому что нас ждут в столовой…
— Так недавно ж ели, в Симферополе, — раздались голоса.
— Ничего, это не повредит, — успокоила Оля. — Знайте, что с этой минуты отряды соревнуются между собой, в том числе и по весу…
— Как это — по весу? — спросил Гошка, слегка бледнея от неясного, но тревожного предчувствия.
— В прямом смысле: кто на сколько поправится за смену.
— А повара здесь как?..
— Сам увидишь…
Гошка пошатнулся и прислонился к Джону: — Поддержи меня, О'кей.
— С тобой плохо?..
— Я… я люблю поесть, — признался Килограммчик. — А мне надо худеть…
— Не тоскуй, — успокаивал его Мокей. — Будь сучком во всём!
— Главное, — посоветовал Джон, — больше движений. Спорт превращает продукты в мускулы.
— Где там… — безнадежно махнул рукой Гошка. — Разве после хорошей еды захочется шевелиться?..
— Уж это ты прав, — согласился Мокей. — А вон, видать, и шеф-повар пришёл с помощниками!.. Точно! Слышите?
— На разбойников похожи, — проворчал Гошка.
— Нет-нет, — возразил Джон, — хорошие, крепкие люди!
— Дай им только волю, — нахмурился Гошка, — так и вовсе закормят…
В палату сучков, как теперь все называли нашу троицу, подселили мальчика, тоже недавно окончившего пятый класс. Тихий… Синеглазый. С тёмным чубом. Паренёк был не мал ростом, но и не высок, не слаб, пожалуй, но и не могуч в теле. Вид его вызывал у окружающих, благодушие.
— На тебя посмотрел — и чаю захотелось, — признался Гошка.
— Ты откель? — полюбопытствовал Мокей. — Не из питомника?
— Из Пролетарска я.
— Рабочий? — улыбнулся Джон и поднял правый кулак. — Салют!
— Это город такой есть у нас в Ростовской области, — объяснил Гошка. — Казачий…
— Долгополов я, — добавил паренёк. — А звать Петром.
— Петром… — передразнил Мокей. — Хлюпик ты для такого имени! Нарекаю тебя… — ненадолго задумался Мокей. — Нарекаю тебя… Будешь ты сучок наизнанку — Вмятина…
— Вмятина? — засмеялся Пётр. — Как это понять?
— Вот мы — сучки, гордые представители человечества! — И коротко объяснив суть новшества, Мокей бухнулся на кровать.
— Одетым… вроде нельзя, — заметил Пётр.
— Вот ты и оголяйся, а нам запреты — что воробью вот эта клетка…
«Клетка», в которой их поселили, представляла собой уютную комнату на третьем этаже с выходом на балкон. Четыре деревянные кровати с упругими матрасами, возле каждой — тумбочка. Вдоль стены, по обе стороны двери — шкафчики для одежды, зеркало.
С балкона, куда вышел Пётр, открывался чудесный вид на Артек и море.
Снизу крикнули, чтобы все шли получать артековскую форму. Поначалу Мокей обрадовался: «одежонка классная», но потом помрачнел:
— Не учёл я. Это ж теперь все друг на дружку похожи станут. Труднее будет сучковать. Ну ладно, сучки, покажем, «дисциплину»… — и он ударил по струнам:
«О'кей», — сказал Мокей,«Лады», — кивнул О'кей,«Допустим», — согласился Килограммчик…Чик, чик, чик-чик.Странное дело: веселая мелодия, даже при несовершенстве текста, пленяет нас. Пётр аж привстал.
— Здорово играешь… — восторженно произнёс он. — А слова чьи?
— Поэта Сучкова! Ребята, молчок! Я творю… — И в самом деле сочинил тут же, экспромтом, ещё один куплет:
Нам правила нужны,Как двери без замков,И прославляем мыПорядок без сучков…«О'кей», — сказал Мокей,«Лады», — кивнул О'кей,«Допустим», — согласился Килограммчик…Чик, чик, чик-чик.Яков Германович, проходя в это время по коридору, остановился возле двери и сперва дослушал песню, даже руками подирижировал и лишь после припева вежливо постучался, заглянул к сучкам и строго сказал: