— Очень важно, чтобы все вы, присутствующие на этом великом собрании, не затмевали свою изначальную нерожденность. Нерожденное подобно горящему огню: если вы приблизитесь к нему, оно согреет вас своим теплом. Я возвещаю вам о нем, но я не могу исчерпать его. Я пользуюсь им, но я не могу уменьшить его. Учителя дзэн болтают своими языками и щелкают зубами, чтобы удивить и поразить своих учеников. Но все, что им удается сделать, это бросить им в глаза горсть пыли и ввести их в заблуждение. Я никогда не сделаю этого с вами.

Великое множество людей толпилось перед мастером и внимало его учению, и все их сомнения и неопределенности таяли, как лед на солнце.

Некий мирянин сказал:

— Мое сознание преисполнено мудростью Будды, но она так глубоко скрыта в нем, что мне не удается воспользоваться этой мудростью. Что мне делать?

— Выступи вперед, — сказал Банкэй. Мирянин начал приближаться к мастеру.

— Ты замечательно хорошо пользуешься этой мудростью!

Мирянин склонил свою голову в глубоком поклоне благодарности.

Некий монах подошел к Банкэю, поклонился, а затем издал громкий крик:

— Кхат! Это Будда! — сказал он. Банкэй ударил его.

— Ты понимаешь? — сказал мастер.

— Это Будда! — повторил монах.

— Ты всего лишь хочешь нацепить на себя какое-то имя, — сказал Банкэй, оттолкнув его.

Когда Банкэй обращался к своим ученикам, он обычно говорил им:

— Основополагающая реальность всего сущего есть изначальная таковость, простая и ясная, не омраченная разделениями «я». Это состояние таковости есть суть изначального сознания, чье знание мгновенно и совершенно чисто.

Однажды во время очередной проповеди некий монах сказал:

— Если это изначальное сознание обладает такой врожденной духовной основой, то чистое знание не должно занимать даже одного мгновения.

— Но это совершенно ясно, — ответил Банкэй.

— Почему Вы говорите, что это и так ясно? — спросил монах. — Я не понимаю.

— Ты уже знаешь, что чистое знание не занимает даже одного мгновения, и что в нем нет разделения, — так что же тебе непонятно?

Некий монах спросил:

— Вы всегда учите людей тому, что небеса и ад, миры голодных духов, животных, сражающихся демонов и все прочие сферы бытия существуют только в сознании. Но в сутре, проповеданной Буддой, сказано: «Страна счастья, созданная Амидой, находится за тысячу миллионов земель Будды на Западе». [145] Мог ли Будда говорить неистинные вещи?

— Кто зафиксировал направление? — спросил Банкэй.

Некий монах спросил:

— Как может «изначальная чистота и ясность внезапно проявить себя в горах, реках и земле?» [146]

— Чьи горы и реки ты имеешь в виду? — спросил Банкэй.

Монах не смог ответить.

Некий монах спросил:

— Мастер, Вы говорите, что ад существует в нашем сознании и не является чем-то отличным от того места, где мы находимся. Но в сутрах сказано, что гора Сумеру находится во вполне определенном месте, а ад располагается на расстоянии многих тысяч йоджан под землей. [147] Неужели эти высказывания неистинны?

— Человек, совершивший преступление в провинции Муцу, будет подвергнут наказанию в Муцу, — сказал Банкэй.

— Да, — ответил монах.

— Человек, совершивший преступление в провинции Сацума, будет подвергнут наказанию в Сацума.

— Да, — сказал монах.

— В том, что касается этого преступника, обстоятельства совершенно одинаковы и в том, и в другом месте.

Монах опять согласился.

— Почему же он сидит там, где он находится, ожидая наказания? — спросил Банкэй.

— Из-за своей порочности, из-за чего же еще? — ответил монах.

— Что является причиной его порочности? — спросил Банкэй.

— Конечно же, его омраченное сознание, — ответил монах.

— Так как же ты можешь тогда говорить, что ад происходит не из сознания? — сказал Банкэй. Монах поклонился.

Во время проведения великого затвора 1690 года среди присутствовавших на затворе монахов находился мастер школы Сото-дзэн по имени Гэккэй. Его разместили в храме Тикурин-кэн, [148] предназначенном для уважаемых наставников. Гэккэй отправился в покои настоятеля побеседовать с Банкэем.