Или думает, что переедет.

У Арта свои планы насчет следующего переезда Тио.

Его правительство пообещало мексиканскому, что сделано все будет без шума и скандала. И конечно же без случайных жертв. А потом Арту следует исчезнуть как можно скорее: все должно выглядеть как операция мексиканцев от начала до конца, триумф federales.

Да хоть как, думает Арт.

Мне все равно, Тио, лишь бы ты очутился в тюремной камере.

Арт, пригнувшись, снова выглянул из окна. Награда за «мои годы в пустыне», как он стал называть то жуткое время — 87-й, 88-й и 89-й годы, — когда маневрировал на минном поле расследований, терзаясь ожиданием, что вот-вот ему предъявят обвинение в даче ложных показаний, но этого, слава богу, не случилось. Наблюдал, как один президент ушел с поста и его вице-президент — тот самый человек, который вел тайную войну против сандинистов, — заступил на его место. Мои годы в пустыне, вспоминает Арт, — это бесконечная череда каких-то конторских должностей, постепенное угасание его брака, когда они с Элсией разъехались по разным комнатам и разным жизням, потом Элсия наконец потребовала развода, а он сопротивлялся как мог, до последнего.

Еще и теперь, думает Арт, какие-то документы по разводу лежат неподписанные на кухонном столе в его маленькой пустой квартире, снятой в центре Сан-Диего.

— Никогда, — сказал Арт жене, — я не позволю тебе забрать моих детей.

Наконец воцарился мир.

Не для Келлеров, а в Никарагуа.

Прошли выборы, сандинистов сбросили, тайная война подошла к концу, и буквально через пять минут Арт пришел к Джону Хоббсу требовать заслуженной награды.

Расправы с каждым человеком, участвовавшим в убийстве Эрни Идальго.

Список зачистки: Рамон Мэтти, Квито Фуэнтес, доктор Альварес, Гуэро Мендес.

Рауль Баррера.

Адан Баррера.

И Мигель Анхель Баррера.

Тио.

Какого бы мнения ни придерживался Арт о президенте, о Джоне Хоббсе, о полковнике Скотте Крэге и Соле Скэки, все-таки они оказались людьми слова. Арту Келлеру предоставили полную свободу действий и всю возможную помощь. И он сорвался в бешеный галоп.

— А в результате, — подытожил Хоббс, — у нас имеется сожженное посольство в Гондурасе, грандиозная битва за гражданские права, а наши дипломатические отношения с Мексикой превратились в груду пепла. И, продолжая метафору, Америка рвется устроить аутодафе для тебя, а судьи с радостью притащат шашлык поджарить на этом костре.

— Но я уверен, — говорит Арт, — что имею полную поддержку Белого дома и президента.

А еще Арт напомнил Хоббсу, что до того, как нынешний президент въехал в Белый дом, он занимался тем, что снабжал контрас кокаином, так что не надо тут никакой чепухи насчет Америки и судей.

Шантаж сработал: Арт получил разрешение охотиться на Тио.

Но добиться этого было непростой задачей.

В переговорах на высшем уровне Арт даже не упоминался.

Хоббс отправился в Лос-Пинос, резиденцию президента, чтобы заключить сделку: арест Мигеля Анхеля Барреры — это камень, убранный с дороги НАФТА — Соглашения о Североамериканской зоне свободной торговли.

НАФТА — это ключевое звено, совершенно необходимое для модернизации Мексики. Когда соглашение вступит в действие, Мексика сможет двинуться в следующее столетие. Без НАФТА мексиканская экономика загниет и рухнет, а страна так и останется захудалой окраиной третьего мира, погрязшей в нищете.

Итак, они обменяли Барреру на возможность заключения НАФТА.

Но есть и досадная оговорка: этот арест станет последним. Он подведет черту под делом об убийстве Идальго. А Арту Келлеру даже не разрешат после этого въезд в страну. Он получит Тио, но останутся на свободе Адан, Рауль и Гуэро Мендес.

Ничего, думает Арт.

Насчет них у меня свои планы.

Но сначала — Тио.

Проблема — трое телохранителей Тио (опять «Цербер», думает Арт, неизбежный трехголовый сторожевой пес), вооруженные автоматическими пистолетами девятого калибра, автоматами «АК-47» и ручными гранатами. И с легкостью пускающие весь этот арсенал в ход.

Не то чтобы это так уж напрягало Арта. У его команды тоже есть оружие. Двадцать пять офицеров federales из спецотряда вооружены «М-16», снайперскими винтовками и прочими такими игрушками, да вдобавок Рамос и его солдаты увешаны с ног до головы. Но приказ Мексики — «Категорически запрещается перестрелка на улицах Гвадалахары». И Арт полон решимости не нарушать условия сделки.

Поэтому они стараются отыскать лазейку.

Ее помогает найти девушка, последняя любовница Барреры, с жесткими веревочными прядями волос.

Девушка ни в какую не желает стряпать еду.

Арт наблюдал, как последние три дня по утрам телохранители тянулись в местную comida [86] на завтрак. В наушниках раздавались ее крики, их ворчанье, когда они выходили. Возвращались они минут через двадцать, сытые и готовые к долгому дню охраны Мигеля Анхеля.

Но не сегодня, думает Арт, нет.

Сегодня день у них получится короткий.

— Должны же они выйти, — говорит он Рамосу.

— Не волнуйся.

— А я волнуюсь, — возражает Арт. — Что, если на нее вдруг нападет приступ хозяйственности?

— На эту-то свинюшку? — возражает Рамос. — Забудь. Вот если б она была моей женщиной, то готовила бы завтрак как миленькая. Просыпалась бы по утрам, напевая, желая угодить мне. Самая счастливая женщина в Мексике.

Но и он дергается тоже, видит Арт. Челюсти стискивают всегдашнюю сигару, пальцы выбивают легкую дробь по прикладу его Эспозы — «узи». И он добавляет: