Когда немецкие истребители безнаказанно пролетали над нами, а в небе мы ещё ни разу не видели советских самолётов, невольно возникал вопрос: где же наши военно-воздушные силы, которые летают выше, дальше и быстрее всех?

После первой бомбёжки, Боря и Женя раздобыли в каком-то колхозе несколько лопат и раздали их нам для окапывания на случай очередных налётов. Хоть мы и обрезали им черенки, лопаты прибавили вес к нашей амуниции и мы это не могли не почувствовать на марше, но зато высоко оценили их пользу при следующем налёте. Пока самолёты разворачивались, мы успели выкопать себе укрытие, что спасло нас от осколков и пуль при бомбёжке и обстреле.

С каждым днём увеличивались наши потери. Приходилось оставлять раненых и больных у местных жителей, в сельских медпунктах для оказания помощи и отправки в тыл. Больных было больше чем раненых. У некоторых опухли ноги и они не могли дальше двигаться, у других проявились различные заболевания желудка и внутренних органов, а кое-кто и симулировал болезнь, чтобы остаться и избежать изнурительной и опасной дороги в неизвестность.

Нередкими стали и побеги. Бежали в намерении вернуться домой, а некоторые убегали в сёла, где рассчитывали на приют у местных жителей. Нужно сказать, что не было ни одного случая бегства среди еврейских ребят. Они понимали, что им некуда бежать. Даже в случаях ранений и болезней, они отказывались оставаться в украинских сёлах и просили оставить их в отряде. Им оказывали возможную помощь, перевязывали раны, кормили таблетками и они двигались дальше, превозмогая боль и страдания.

После первой недели марша в нашем отряде осталось только семьдесят ребят из ста. В других отрядах потери были не меньшими.

Наша семёрка пока сохранилась в прежнем составе. Как и другие, мы страдали от жары, усталости и голода, но преодолевали эти и другие беды как-то легче других. У Жени Ладубо и Миши Гольдштейна были котелки и мы в них кипятили воду, а когда удавалось раздобыть картошку или какую-нибудь крупу, варили на всех обед или ужин. Случалось иногда и рыбу поймать на самодельную удочку и тогда наш стол был просто праздничным. Приспособились варить сахарную свеклу. Она хоть и была ещё неспелой и небольшой по размеру, но казалась нам очень вкусной.

Признанным лидером в нашей группы был, конечно, Боря и его советы и предложения принимались нами, как руководство к действию. Его первым помощником был Женя Ладубо, с мнением которого Боря очень считался. Они заботились о питании и отдыхе всей группы, оберегали нас от опасностей, создавали оптимистический настрой. Несмотря на то, что мы не упускали случая окунуться в любой речушке, спасаясь от жары, Боря устраивал походную баню не реже одного раза в неделю, разогревая воду на костре в вёдрах от молока. Запас мыла ещё сохранился с Немирова. Тогда же устраивались и примитивные постирушки белья.

Каждый из нас старался чем-нибудь помочь Боре и Жене. Нередко по вечерам мы уходили в рейд по копке картошки, свеклы или сбору овощей и фруктов.

Николай Иванович приводил всем в пример нашу группу и наш опыт стали распространять и в нашем и в других отрядах.

Как не уставали мы к вечеру, а перед сном всё-же находили время отвести душу за песней, анекдотом или непринуждённой беседой на разные темы. И тут уже в полной мере проявлялись музыкальные способности Наума и Иосифа, расскрывались талант Миши повеселить компанию острым анекдотом и познания Ромы в истории, обществознании или диалектическом материализме.

Приходилось и мне не раз рассказывать о событиях в мире, используя сравнительно свежие газеты, которые Женя доставал у местных жителей или в колхозных ленкомнатах. Зная эрудицию Ромы Бройтмана и его способности к проведению диспутов на политическую тематику, я не сразу решился на это, но, когда об этом попросил Женя, я согласился и мои рассказы пришлись по вкусу ребятам. Оказалось, что Рома незаменим в диспутах, когда нужно что-то доказывать или о чём-то поспорить, а проводить беседы не в его вкусе.

Очень меня беспокоила моя астма. Я, конечно, не признался в своей болезни, когда уговаривал с Женей майора в военкомате включить меня в список допризывников, отправляемых в тыл. Я боялся, что простужусь и мой хронический недуг свалит меня, исключив возможность оставаться в отряде. За прошедшие дни уже было несколько случаев, которые раньше вполне могли спровоцировать простуду, а значит и приступ астмы, но, слава Богу, всё обошлось благополучно. Я потом часто удивлялся тому, что даже в худших условиях нашего месячного марша на восток, я не стал более восприимчивым к простуде и моя астма не напоминала о себе.

По дням, проведенным на марше, можно было легко сосчитать, как далеко мы ушли на восток. Для этого следовало умножить количество дней на сорок пять, В среднем мы столько километров в день проходили пешком. Шли мы по правобережью Украины по полям и сёлам Винницкой, Кировоградской и Днепропетровской областей, а вслед за нами шли немцы. Вернее, они не шли, а двигались на автомобилях, мотоциклах, танках, самоходных орудиях и других транспортных средствах. Двигались по земле, воздуху и воде. И казалось тогда, что нет такой силы, которая могла бы остановить их движение на восток.