На дорогу нам выдали сухой паёк по солдатским нормам, на станциях мы заполняли свои баклажки кипятком и поэтому никаких проблем с питанием не имели. Наш маршрут по всей восточной Украине можно было сравнить с турпоездкой по железной дороге. Отличие было разве только в том, что несколько раз поезд останавливался по причине бомбёжки ближайших станций, часто над нами назойливо гудели немецкие самолёты, плацкарты наши не обеспечивались постельным бельём и не было проводников, которые обычно разносили чай в тонких стаканах с подстаканниками.

Однако, всё, как говорят, познаётся в сравнении. И, если сравнивать этот марш на запад с нашим недавним 25 дневным пешим маршем на восток, то эту поездку иначе как туристической назвать было нельзя. В самом деле, как иначе можно назвать поездку поездом по Украине в начале августа без воя бомб и свиста пуль над головой, когда не нужно заниматься поиском еды и воды, когда ноги не пухнут от непомерной нагрузки, а весь ты не валишься с ног от смертельной усталости?

Как бы там ни было, но прибыли мы на конечный пункт без проблем и, не заходя в Запорожье, отправились пешей колонной до местечка Гуляй-Поле, вблизи которого и строились оборонительные сооружения на которых нам предстояло трудиться.

Сооружения эти представляли собой противотанковые рвы четырехметровой глубины, предназначенные для защиты от немецких танков, движущихся к Днепру.

С нами провели инструктаж по технике безопасности, а также режиму труда и отдыха. Жить предстояло в молодом лесочке между стройкой и Днепром. Рабочий день не ограничен во времени. Каждый должен за день выкинуть или вывезти изо рва шесть кубометров грунта. Инструмент: лопаты и ломы. Транспортные средства - одноколёсные ручные тележки. Кормить нас обещали два раза в день - в восемь утра и в два часа дня. На ужин мы должны были сами раздобыть картофель, овощи и фрукты из колхозного поля, огорода или сада.

На обустройство отвели день прибытия. Этого времени нашей семёрке только и хватило на сооружение шалаша, копку картошки и сбор арбузов и дынь на колхозной бахче. Из веток, соломы и сена соорудили нары.

Кроме нас, допризывников, на стройке работали тысячи людей из Запорожья и ближайших населённых пунктов. Нам отвели новый участок строительства длиной в несколько километров. Капитан Колесников, который пока оставался руководителем колонны, поделил этот участок между пятью отрядами, каждому из которых предстояло вырыть траншею длиной примерно два километра.

Осмотрев уже готовый к сдаче ров, неподалеку от нашего участка, и изучив опыт работы наших соседей, мы поняли, что выбросить из траншеи шесть кубометров грунта в день - задача не из лёгких. На её выполнение многим восьмичасового дня не хватало и они работали до позднего вечера, стараясь завершить дневное задание.

На состоявшейся после вечернего чая «летучке», Боря высказал свои соображения по организации работы и технике безопасности. В частности, он предложил работать сообща, бригадой, и вместе обеспечивать выполнение нормы на семь человек. Боря утверждал, что 42 кубометра на семерых выбросить легче, чем 6 кубометров на одного. Как потом оказалось, он был абсолютно прав. Я бы никогда не выбросил сам 6 кубометров глинистой массы под палящим летним солнцем. А вместе, при оптимальном распределении работ между членами бригады и надлежащей организации труда, мы, хоть и с трудом, но всё же успевали выполнять свою норму в 8-9 часовой рабочий день.

По предложению Жени мы начинали работу в 5 часов утра и до полуденной жары успевали выполнить основную часть дневного задания. После обеда, когда солнце ещё стояло в зените, мы делали 2-х часовой отдых, а когда солнце садилось, заканчивали работу.

Уже с первых дней нашу группу ставили в пример многим, которые, хоть и старались, но выполнить положенный объём работы не могли.

Хоть Боря и предупреждал нас беречь себя от мозолей и солнечных ожогов, мы всё-же заработали себе волдыри и изрядно подгорели на солнце.

Первая неделя прошла в напряженном ритме и мы очень устали от тяжёлого физического труда и рутинного образа жизни. Выходных дней на стройке не было. Питание было скудным, однообразным и мало калорийным. На завтрак готовили кашу и чай, а на обед - щи и кашу. Хлеба выдавали по 600 граммов в день, что при отсутствии мяса и недостатке жиров было явно мало.

Начиная с 20-го августа, начались налёты немецких самолётов. В начале они были разведочными и бомбёжке мы не подвергались, а затем нас стали обстреливать и бомбить. Налёты чаще случались в дневное время, когда мы, обычно, находились в своём шалаше и поэтому мы от них не страдали. Однако, многие другие от этих налётов пострадали. Ежедневно машины скорой помощи увозили в тыл раненых. Было и несколько смертельных случаев.

В один из дней нас бомбили утром, когда большинство людей, в том числе и наша группа, были в траншее. Хоть и успели мы выскочить на поверхность и мелкими перебежками, прижимаясь к земле, устремились в лес, всё-же были настигнуты пулемётным огнём из немецкого истребителя и наш неунывающий весельчак и юморист Миша Гольдштейн, уже на опушке леса, получил ранение в предплечье.

Рана оказалась не опасной и пуля не задела кость, но несколько дней Миша не выходил на работу, став пациентом полевого медпункта. Ему был обеспечен нужный уход и питание. Кроме овощей с колхозного поля, огорода и бахчи, мы раздобыли в ближайшем селе молока, белого хлеба и даже курятины, из которой Наум Дорфман готовил больному бульоны и супы с различными добавками. Кроме музыкальных, у него проявились и немалые кулинарные способности, и Миша шутил, что нужно ещё подумать о жизненном пути и послевоенной карьере Наума. Вполне возможно, что они должны начинаться не с музучилища и консерватории, в чём мы раньше не сомневались, а с кулинарного техникума. Кто мол знает, где ему светит больший успех. А ещё Миша шутил, что сам Господь-Бог послал ему это ранение, чтобы отдохнуть от трудной, нудной и грязной работы под палящим солнцем и в полной мере воспользоваться заботой и вниманием своих друзей.