Василий Степанович, с нашим участием, изготовил Роме последнее и вечное убежище - гроб из строганных сосновых досок. Мы разыскали их в соседнем селе, которое временно покинули все жители.

Хоронили погибших на сельском кладбище в общей братской могиле. Рому мы схоронили отдельно, а на могиле установили деревянный памятник со звездой и надписью:

Красноармеец Роман Бройтман. 1924 - 1941гг.

На траурном митинге выступил комиссар полка Белкин, командир нашего взвода Иван Скиба и Боря Зильберштейн.

С трудом сдерживая слёзы, Боря просил у Рому прощения, за то, что мы, шестеро его друзей, не сумели сберечь его. Он заверил друга, что пока мы живы, он будет всегда в памяти нашей и в сердце нашем. И ещё Боря говорил о том, как презирал Рома фашизм, как любил жизнь и как верил в победу. Мы стояли у открытой ещё могилы и по щекам катились слёзы.

Теперь нас осталось шестеро.

Грянул оружейный залп - последняя воинская почесть погибшим.

Наши ожидания немедленной новой атаки немцев после их последней ожесточённой бомбёжки не оправдались. Весь следующий день длилось затишье. Даже артиллерийские и миномётные обстрелы, ставшие привычными в последние дни, прекратились. Было видно, что немцы, по достоинству оценив силу нашего сопротивления, более тщательно готовятся к решительному наступлению.

Утром по траншеям прошли командир полка Кийков и комиссар Белкин. Они поблагодарили лейтенанта Скибу за состояние наших позиций, которые мы успели тщательно подремонтировать после бомбёжки, отметили выдержку, мужество и дисциплину личного состава взвода и велели готовиться к новому наступлению немцев с участием танков. По данным разведки танковое подразделение противника прибыло накануне и разместилось на опушке леса, что в нескольких километрах от нас.

Командир и комиссар полка выразили уверенность, что мы не дрогнем. Они поставили перед взводом задачу мощным пулемётным огнём отсечь немецкую пехоту от танков. Сопровождавшему их, командиру роты - старшему лейтенанту Горобцу, был отдан приказ обеспечить нас запасом гранат и бутылок с зажигательной смесью.

Комиссар Белкин убеждал, что не следует бояться танков. Без пехоты, считал он, танки бессильны. Если даже им и удастся пройти через наши траншеи, то они далеко не уйдут и будут уничтожены.

Весь день мы продолжали всё глубже зарываться в землю, готовили запасы патронов, гранат и бутылок с горючей жидкостью.

В конце дня лейтенант Скиба собрал весь личный состав взвода у своего блиндажа. Поблагодарив нас за усердие в работе, он предупредил, что отступать не будем и велел забыть даже мысль об этом. Мы должны выстоять и не пропустить врага, говорил он. Свою беседу он закончил словами: «Ни шагу назад, ребята!»

Когда наступили ранние осенние сумерки, вновь пришёл комиссар Белкин в сопровождении политрука роты Зверева. В блиндаж Скибы созвали коммунистов и комсомольцев. Членов партии оказалось немного. Кроме командира взвода Скибы, ещё трое, в том числе командир отделения Василий Степанович, а комсомольцев было семь. Кроме нас, шестерых, прибавился Ковальчук - первый номер из расчёта погибшего накануне Ромы Бройтмана.

Комиссар призвал нас служить примером для беспартийных в бою. Коммунисты и комсомольцы, утверждал он, могут либо побеждать врага, либо погибнуть на поле боя. Третьего пути для них нет. И ещё Белкин велел политруку Звереву собрать у желающих заявления о вступлении в партию. Он пообещал рассмотреть их на внеочередном партийном собрании после предстоящего боя.

На рассвете, десятого сентября, немцы начали мощную артиллерийскую подготовку. Было ясно, что после неё они пойдут в наступление. Чувствовалось, что предыдущие обстрелы позволили им сориентировать нужные координаты и снаряды ложились всё ближе к цели. С наших постов, расположенных у противотанковых рвов, сообщили, что одновременно с артобстрелом, под прикрытием темноты, немцы производят разминирование проходов для танков и пехоты, убирают противотанковые ежи, а сапёры наводят временные мосты для прохода танков.

Наши миномёты открыли огонь по немецким сапёрам, но пока шла пристрелка, они успели многое сделать.

Уже рассвело, когда на горизонте появились первые танки. Они двигались строем, в несколько рядов по разминированным проходам.

Лейтенант Скиба следил за продвижением танков в бинокль и вскоре предупредил, что видит за танками автоматчиков. Когда первые танки, по подготовленным для них мостикам, прошли через противотанковые рвы, слева и справа от нас заговорили противотанковые ружья. Огонь немецкой артиллерии прекратился, а вместо этого, немцы начали стрельбу из танков. По мере их приближения шквал огня всё нарастал, и нельзя было поднять голову над траншеей. Стала видна и идущая за танками пехота, которую вполне можно было бы достать пулемётным и автоматным огнём, но лейтенант Скиба команду стрелять не давал.

Впереди по фронту застрял немецкий танк, попавший под прицельный огонь противотанковых ружей. Слева и справа от нас загорелись ещё два танка от связок гранат и бутылок с горючей смесью.

Когда немцы приблизились к нашим траншеям на несколько десятков метров и открыли огонь из автоматов и танковых пулемётов, раздалась, наконец, команда: «Огонь!» и все наши пулемёты заработали одновременно. Автоматчики залегли, а танки продолжали свой путь на наши позиции. Несколько танков загорелись у самой кромки траншей, но за ними шли другие и выжидала момента для последнего рывка пехота.