Ко всему тому Марина была страшная чистюля и вечно шпыняла

Аркадия за каждую упавшую на пол крошку ("Ты все замусорил, от тебя только сплошная грязь! Ты просто свинтус!"), и вообще постоянно гоняла его мыться. Ему же было все равно – грязи вокруг он не замечал, поскольку, наверно, вырос в грязи. Короче, они с Мариной отличались друг от друга как разнозаряженные элементарные частицы, которые всегда отталкиваются, но и в то же время никак не могут оторваться друг от друга.

Дело осложнялось еще и тем, что со всеми ближними к Марине людьми

(ее родственниками, друзьями и коллегами по работе) отношения у

Шахова тоже не сложились, так же, как и с ее любимой кошкой Майей, которая Аркадия почему-то возненавидела с первого же знакомства, всячески его избегала, шипела на него и при малейшей возможности гадила ему в тапки. Однажды Шахов подарил Марине на день рождения уникальную авторскую вазу цветного стекла, так эта вредная кошка разбила ее буквально на следующий же день, специально для этого дела залезши на сервант.

Ко всему тому у них плохо и нестабильно было с жильем – просто как заколдовано. Сам Аркадий тогда снимал на двоих с приятелем комнату в совершенно поганой коммуналке, где жить с Мариной было бы совершенно невозможно. Потом неожиданно в их распоряжении появилась однокомнатная квартира, которую Марине завещала ее родная бабушка.

Там они какое-то время блаженствовали, но это продлилось совсем недолго. Вскоре понаехали ее родственники из Вологды, точнее, одна родственница – учиться в институте, которая тут же как бы временно, пока не найдет себе жилье, поселилась у Марины и застряла надолго.

Жить и спать вместе оказалось просто негде. К лету они перебрались на дачу, но там были уже другие проблемы: с отоплением (то есть, с дровами), мытьем (не было горячей воды), туалетом (на улице) – и еще масса прочих мелких неудобств. В тот год шли сильные дожди, участок затопило, жили как в Венеции – ходили по досочкам, положенным на кирпичи, а полусгнивший пол в доме на глазах медленно проваливался.

Начались конфликты по разным поводам. К тому же у них вообще кончились деньги. Из всех заначек Шахов нашел в книжке "Сонеты"

Шекспира только двадцать долларов (закладка-заначка). Они обменяли двадцатку на рубли и тут же все деньги проели. И больше денег не было. Шахову вот-вот должны были заплатить за работу, но деньги никак не переводили, потому что у той фирмы в связи с кризисом тоже были финансовые трудности. Он звонил туда чуть не каждый день, а ему все отвечали: "Завтра, завтра!" – у всех в то время были проблемы.

Затем, как всегда внезапно, нагрянула ранняя осень, начались дожди, сломалась машина, да так, что было и не починить, – все находилось в напряжении. Вообще жизнь в тот период представлялась Шахову утлой неуправляемой лодкой, с бешеной скоростью несущейся к водопаду.

В тот год они даже никуда не съездили в отпуск, а ведь Шахов так любил путешествовать вместе с Мариной, и старался делать это как только позволяли финансы и время. Возможно, еще и потому, что в путешествиях у них всегда было жилье, и у Марины не было никого другого, кто бы маячил поблизости. Там они жили одной семьей.

Впрочем, даже в Риме у знаменитого фонтана Треви, лишь только

Аркадий на минутку отошел, тут же к ней какой-то итальянец и приклеился, якобы художник.

Впрочем, финансовой стабильности не было все время их совместной жизни. Так внезапно рухнул банк, где у Шахова лежали все его деньги, которые он собирал на квартиру. Для него это был настоящий шок.

Причем, никаких предчувствий надвигающегося краха у Шахова не было.

Кризис застал их в Коктебеле, где они отдыхали с Мариной, которая, чуть не в первый же день попыталась сбежать к какому-то пляжному красавчику, с коим мгновенно и познакомилась, когда ходила за мороженым. Тем же вечером она предприняла попытку по-тихому от

Аркадия улизнуть, собралась будто бы сходить в магазин – купить воды. Видно, она постоянно искала свою любовь и свою судьбу. Многие там, в Коктебеле, искали свою любовь, пусть даже случайную: весь парк был завален использованными презервативами, словно опавшими листьями. Скорее всего, Шахов для Марины являлся чем-то вроде пересадочной станции, или попутного транспорта – одним словом, временным вариантом. Что-то ненастоящее. Нелюбовь.

Он ощущал эту ее неприязнь к себе, причиной которой, возможно, в какой-то мере служило и то, что Аркадий был своего рода Акакий

Акакиевич, и все в нем – старый костюм, постоянно один и тот же галстук, – Марину сильно раздражало. Однажды он все-таки купил себе новую фирменную тройку и надел его дома перед зеркалом, чтобы показать Марине. Она, увидев это зрелище, расхохоталась буквально до слез: это выглядело так, как если бы крестьянина одели во фрак.

Возможно, так смотрелись русские люди в начале петровских реформ, когда он их брил и переодевал в голландское платье. По неизвестным причинам у Шахова были вечные проблемы с одеждой: то он покупал слишком длинные брюки, то – слишком короткие. Середины не существовало – всегда приходилось или подшивать или удлинять. В магазине, когда мерили, вроде брюки были нормальные, продавцы хором кричали, что сидит очень хорошо, а когда надевал дома – снова оказывались длинные. В другой раз брюки получались, напротив, короткие – ну, чистый клоун! Рубашки у него были все одинаковые – только с длинными рукавами и большим воротом, в котором болталась шея. Галстуки, если он покупал их сам, никогда не подходили по цвету. Причем, он сам этого не понимал, хотя и видел, чувствовал что что-то не так, но как надо правильно – не знал. Можно было бы, конечно, кого-то нанять, типа стилиста, прочитать литературу по этому вопросу, но на это никогда не было времени. Покупка вещей давно числилась у Шахова как процедура мучительная, поэтому он старался покупать как можно реже и подешевле, и вследствие этого одежда на нем всегда выглядела старой и заношенной, а, как известно, по одежке встречают. Марина ему постоянно пеняла: "Да купи ты себе, наконец, новые ботинки!" – Аркадию же казалось, что и эти были еще хорошие. "Слушай, давай, лучше тебе чего-нибудь купим", – говорил он, и они шли в магазин. И еще у него были дурные манеры: когда он забывался, то громко чавкал, с шумом всасывал пиво. И еще другие его привычки Марину просто бесили. Например, коньяк, даже очень дорогой