Марина в этот период жила с каким-то мужчиной, но потом они по неизвестным причинам разбежались, и она оказалась одна. Шахов каким-то образом об этом прознал, видно, подсознательно все-таки следил за ней, однажды пришел с цветами и подарками, и они снова стали встречаться. Возможно, это было обоюдной ошибкой, потому что время выбора для них уже прошло. Может быть, поэтому у них никак ничего и не получалось. Они не могли долгое время жить вместе: постоянно ссорились и то сходились, то расходились. Это было как затяжная война, с хитростями, обманами и прочим. Хотя закончить ее, казалось бы, было проще простого – лишь расстаться, но тоже было никак. Ко всему тому их совместной жизни препятствовала масса внешних обстоятельств, начиная с того, что у Марины была ближайшая подруга Лера (вот гадина!), которая постоянно ее подстрекала (Шахов однажды подслушал): "Зачем тебе этот козел дался! Не можешь, что ли, найти себе кого-нибудь получше? Посмотри на себя и посмотри на него!

Вы же абсолютно разные люди!"

Действительно, Марина с Аркадием были люди абсолютно разные. Она была красива, всегда со вкусом одевалась, и, напротив, Шахов внешне из себя ничего не представлял, а любая одежда на нем или висела, или была ему мала. Поразительно, но даже хорошие вещи, надетые на него, казались дурного качества.

К тому же, они с Мариной абсолютно различались по характерам.

Шахов был "жаворонок" – мог уснуть и в десять вечера, иногда даже и сидя. Нередко засыпал, ожидая ее, в постели, пока Марина бесконечно долго мылась в ванной. Была такая у нее дурная манера. "Чего ты там делаешь так долго!" – кричал Шахов, ждал-ждал с нетерпением и вдруг неожиданно засыпал – как терял сознание. И такое случалось. Походы в ночные клубы, которые она очень любила, для него были пыткой.

Однажды уже часа в три ночи при всей устрашающе громкой музыке, которая там гремела, он уснул на стуле и упал, треснувшись головой об пол. Зато утром он спать долго не мог, Марина же, бывало, дрыхла и до обеда. Шахов, впрочем, любил поприставать к ней именно по утру: она была такая теплая, сонная, любимая, поддатливая… Аркадий как тогда в Москве бросил, так больше и не курил, Марина же дымила еще со школы – с класса восьмого – по пачке в день. С другой стороны, она совершенно не переносила алкоголь, пила разве что хорошее красное вино, да и то чуть-чуть, пиво же – просто ненавидела, а

Шахов мог изредка хорошо выпить да и пиво любил. Еще из мелочей: например, он никогда не мог заставить себя раскачиваться под музыку вместе со всей толпой на концерте, или типа махать там поднятыми руками. Это его раздражало страшно. А Марину – нет. Напротив, она считала, что так значительно веселее.

Кроме того, Шахов совершенно искренне полагал, что его с детства ненавидят парикмахеры. И его прическа это подтверждала. Его также за что-то не любили цыганки-гадалки, лохотронщики, гипнотизеры и представители религиозных сект. Как-то на улице было сборище сектантов из Кореи (тоже вроде как христиане?), которые после всех речей, приплясываний и песнопений двинулись, было, для обнимания или братания прямо к зрителям, среди которых случайно оказались и

Аркадий с Мариной, проходившие мимо. Марина вроде как бы даже побраталась – чего тут такого? – они с кореянкой чуть ли не обнялись. А вот сектантка, которая, протянув руки, направлялась к

Шахову, вдруг, встретившись с ним глазами, остолбенела, а потом улизнула куда-то в сторону. Мормоны, встретив Шахова, просто переходили на другую сторону улицы. Что же касается гипнотизеров – тут все было просто: гипноз на Шахова никак не действовал.

Еще Шахова по каким-то непонятным причинам ненавидели педрилы, шарахавшиеся от него как вампиры от чеснока. Одним своим присутствием он вызвал у них яростное негодование. Он каким-то образом грубо нарушал их непонятные ему эстетические принципы.

Причем, сам он об этом вовсе не догадывался, а проявилась такая его особенность во время работы на одну рекламно-издательскую фирмочку, где они монтировали компьютерную сеть. Сотрудники этой компании, в которой не было ни одной женщины, кроме бабки-уборщицы, показались ему какими-то странными, поскольку просто убегали и прятались от него. Шахов недоумевал: "Может быть, от меня чем-то воняет?"

Оказалось, дело совершенно не в этом. В чем истинная причина ему потом попытался объяснить один его знакомый, который, напротив, постоянно жаловался на то, что ему якобы "педрилы проходу не дают".

Шахов тогда очень этому удивился. Он вообще считал, что подобные проблемы существует только в балете.

И еще один показательный случай: как-то во время командировки в

Москву сотрудники фирмы ночевали в одной гостинице вблизи метро

"Юго-Западная". Утром за завтраком Александр стал рассказывать, что к нему в номер полночи звонили и настойчиво предлагали взять проститутку. Толстому и лысому Виктору Михайловичу Коровенко, которому было уже за пятьдесят, тоже, оказывается, звонили и предлагали девочку. А вот Аркадию Шахову рассказать было нечего: ему и не звонили и ничего не предлагали. Нет, он точно не выделял феромонов.

Между тем, Виктор Михайлович тут же и рассказал ребятам, как зимой, будучи в Таиланде, посетил салон тайского эротического массажа: "Я как человек в возрасте ничего особенного не ожидал – у меня уже давно выше, чем на полседьмого, не встает. Пришли в салон, заплатил я сто долларов, появились две девушки, начали массаж. И потихоньку, потихоньку стали они меня раскочегаривать и, наконец, довели до того, что потом я так кончил, что будто бы весь взорвался изнутри! Никогда ничего подобного не испытывал. Я настолько был этим потрясен, что дал им еще сто долларов – на чай…"