– Клянусь богом, такие деликатесы! – заметил водитель. – Наверное, padrone собирается устроить торжественный ужин.

– Для кого? Для нас и троих слуг? Сомневаюсь.

– Определенно, шлюху он пригласит. Сам знаешь, он к ней неравнодушен.

– По-моему, никакая она не шлюха. Просто нимфоманка. А насчет того, что хозяин к ней неравнодушен, подожди, что будет, когда он узнает, что она переспала с нами со всеми! Это будет страшным ударом по его аристократическому самолюбию. Он смотрит на нас сверху вниз – надеюсь, ты это понимаешь.

– Понимаю, но мне насрать на то, что хозяин считает нас червями. Платит он хорошо – очень хорошо, гораздо лучше, чем сицилийцы.

– На самом деле, дружище, та же самая грязная работа. Сказать по правде, я больше не могу ходить на исповедь.

– Не беспокойся. Господь послал нас сюда делать то, что мы делаем. Все предопределено заранее.

– Позвони, пусть эти идиоты отключат сигнализацию и отопрут дверь.

Водитель нажал кнопку звонка. И тотчас же внизу зажглось окно, и из переговорного устройства послышался женский голос.

– Да, кто это? – на корсиканском диалекте спросила служанка.

– Двое твоих самых опытных любовников, Роза.

– Определенно, ты самый тяжелый.

– Открывай, – сказал водитель. – Нам нужна помощь. Быстрее!

– Дай сначала отключу сигнализацию, если только ты не хочешь, чтобы вас разорвало на мелкие кусочки.

Двое корсиканцев с отвращением переглянулись.

– Достаточно было бы громкой сирены, – пробормотал верзила. – Зачем нужна взрывчатка? Любой идиот в доме может разнести нас ко всем чертям, вместе с крыльцом.

– Padrone не хочет рисковать ни в чем. Здесь он в полной безопасности, а нам приходится соблюдать дополнительную осторожность.

Дверь открылась, и показалась сластолюбивая горничная, которую Прайс и Скофилд уже видели в обществе охранника. Ее откровенное нижнее белье подчеркивало изгибы щедрой груди и бедер.

– Матерь божья! – воскликнула она. – А это еще что такое?

– Судя по всему, хозяин собирается устроить праздничный ужин, – ответил водитель.

– А, ну тогда все понятно, – заметила полуодетая горничная.

– Что «все»?

– Да нам тут приходится носиться по всему дому, словно обезглавленным цыплятам! В комнатах не должно быть ни соринки, все белье выстирано и выглажено, серебро начищено до блеска, в обеденном зале приготовлен стол. Повар просто сходит с ума. Сегодня к нам приезжали мясник и бакалейщик, мяса и прочих съестных припасов они привезли столько, что хватит на целое семейство прожорливых сицилийцев!

– А что говорит хозяин?

– Сам он ничего не говорит. Он заперся на верхнем этаже и присылает нам записки по пневмопочте. Помимо того, о чем мы уже говорили, padrone еще сообщил, что гости приедут вскоре после восхода солнца. Вскоре после восхода солнца! Вы представляете?

– С нашим хозяином я ничему не удивляюсь, – заметил верзила, поднимая ящик с вином. – Я отнесу это на кухню.

– А я возьму вот эти две картонные коробки. Они слишком тяжелые для нашей изнеженной Розы.

– Изнеженной, мать твою за ногу!

– Я пошутил, Роза.

Двое корсиканцев скрылись в доме, а горничная склонилась над пакетами, разбирая покупки. Молниеносно выскочив из кустов, Прайс одним прыжком оказался на крыльце и, схватив девушку за шею, заломил ей голову назад, левой рукой зажимая рот.

– Давай свой газ! – шепнул он Скофилду.

Ветеран, не справившись с невысокой кирпичной стенкой, вынужден был подняться на крыльцо по ступеням. Сунув руку в карман камуфляжной куртки, он достал баллончик с хлороформом и дважды пустил струю горничной в лицо. Та мгновенно рухнула без чувств. Камерон стащил ее с крыльца и убрал в кусты, так, чтобы не было видно. После чего оба оперативника сами стремительно нырнули в заросли.

Возвратившиеся корсиканцы удивились, не обнаружив горничную.

– Роза, черт побери, где ты? – окликнул водитель, спускаясь по каменным ступеням.

Однако навстречу ему из густых кустов шагнул Скофилд. Свет фонаря над крыльцом упал на пистолет с глушителем у него в руке.

– Если ты крикнешь, молодой человек, ты лишишься голосовых связок. Я вышибу их пулей из горла.

– Это еще что такое? – взревел великан, бросаясь к своему товарищу.

Но его встретил Камерон с пистолетом в руке.

– Silenzio! [116] – зловещим тоном произнес он, вспоминая зачатки итальянского. – Одно движение, и ты morto. [117]