Обычно китаец никак на это не реагировал, но иногда он поглядывал на Стива с яростным огоньком в глазах. Однажды кочегар позволил себе зайти слишком далеко. Он помогал Чарли протирать двигатель и вышел на корму с промасленной ветошью в руках. Кок как раз высунул голову из камбуза, чтобы определить время по солнцу. Стив размахнулся и влепил грязную, жирную тряпку прямо коку в лицо.

А-Ли отбросил тряпку, вбежал на камбуз и схватил деревянный молоток для отбивания мяса.

– Выходи сюда! – насмехался Стив. – Посмотрим, есть ли у тебя кулаки, желтая морда, тварь вонючая!

– В душу, в бога мать!.. – вне себя закричал А-Ли. – Я тебе показать! Я бить твои поганые зубы!..

Он бросился к кочегару с таким безумным видом, что тот счел за благо ретироваться в туалет, и отсидеться там, пока повар не остынет.

Изо дня в день стояла ясная погода с неизменно чистым небом и раскаленным солнцем. Воздух был горяч и сух. Дели больше не беспокоил кашель, спала она нормально, приступов удушья не было.

Однажды они подошли к полосе берега, возвышающейся над бурым суглинком остальной равнины, футов на пятьдесят. Здесь красный песчаник, оставшийся от древнего внутреннего моря, не был закрыт наносными отложениями реки.

От песчаника, вобравшего в себя зной жаркого дня, несло теплом, словно от натопленной печки. Перед одинокой хижиной, сооруженной из ржавых листов старого железа, стояли чахлые деревья с увядшими обвисшими листьями. Вдали, на горизонте, виднелась синяя полоска, перечеркивающая деревья, колышащиеся в туманном мареве миража.

– Здесь можно купить молока, – сказал Брентон. Он дал гудок и причалил к правому берегу. Дели приготовилась сойти вместе с ним – ей было интересно видеть все своими глазами.

– Тебе нет нужды идти, – сказал Брентон. Он почему-то не хотел брать ее с собой.

– Я обязательно пойду, – возразила она. – Я и так ничего не вижу, кроме серо-бурых берегов.

Берег был обрывистый, Брентон и Джим помогали ей вскарабкаться на него. Из лачуги вышла безобразная, точно ведьма, старуха и вслед за ней – разбитная девица с чумазым смазливым лицом. Тем временем подошли и другие члены команды.

Под бесцеремонными взглядами обеих женщин Дели почувствовала себя неуютно. Они не упустили ни одной детали ее костюма и ее внешности. Капитана и его помощника они встретили ласковыми заискивающими улыбками.

– Не хотите ли зайти освежиться, джентльмены? – спросила старая карга. – У меня есть холодный лимонад и оранджад, – она незаметно подмигнула глазом под седой лохматой бровью. – Найдется и жареная утка, и жаркое из говядины с овощами.

– Скажи лучше, жареный попугай и козлятина, – холодно ответил ей Брентон. – Мне случалось бывать у тебя и пробовать твой «оранджад». Моя жена хочет купить молока и вернуться на судно.

– Налей молока, Лили! – старуха выхватила котелок из рук Дели и передала его девушке. Но черноволосая девица с дерзкими глазами не двинулась с места, демонстративно размахивая котелком вокруг своих бедер.

– Разве сегодня капитан не хочет встать здесь на ночлег? – вызывающе спросила она, сверкнув на Дели быстрыми глазами.

– Нет, – ответил ей Брентон. – Вода в реке стоит низко, и кроме того, у нас на хвосте целый флот из плоскодонок. – Он сердито протиснулся мимо нее внутрь хижины. Она не посторонилась, чтобы пропустить его, наоборот, слегка качнулась вперед с тем, чтобы он задел локтем ее полуобнаженные груди. При этом она лукаво посмотрела на Дели своими черными глазами. Старухе пришлось самой налить молока. Дели взяла у нее котелок и, пробормотав нечленораздельные слова благодарности, стрелой понеслась по обжигающему песчанику назад, к судну.

«Омерзительная женщина! Как он мог?» – стояло у нее в голове. Можно было примириться с мыслью о других его женщинах, таких, например, как Неста. Но чтоб такая!… Она никогда не сможет понять мужчин, никогда!

Брентон вернулся домой уже затемно, громко топая ногами и распространяя вокруг запах виски. Дели, уже лежавшая в постели, притворилась, что спит.

В Тилпе была харчевня с патентом на продажу спиртного, но напитки там были не намного лучше самодельного пойла под звучным названием «оранджад», которое подавали в прибрежных кабаках. Хозяин харчевни держал под прилавком деревянный гроб, наполненный ромом, и черпал из него маленьким стаканчиком, который стоил три пенса. «Я люблю все делать заранее, – объяснял он своим клиентам. – Вдруг случится отдать концы, а гроб – вот он!» Он надеялся, что в проспиртованном гробу его тело сохранится дольше.

Повсюду была все та же голая равнина, та же серо-бурая выжженная земля, перемежающаяся кое-где красным песчаником; те же мерцающие миражи в далекой серебристой дымке и те же серо-голубые деревья на переднем плане.

Краски природы – голубая, красная, желтая – потускнели и выцвели на солнце, от них остался лишь слабый намек на изначальный цвет. Дели припомнился виденный ею как-то необработанный кусок опала: зеленые искорки цвета едва просматривались в молочно-белом изломе камня.

Выгрузив пиво, они узнали неутешительную новость: нового притока воды не ожидается. Маловероятно, что какой-нибудь пароход сможет подняться до Берка или даже до Лаута. Внезапное понижение уровня на фут-полтора может задержать их под Янда-Рокс до будущего сезона.