– Вот они, – сказал Сашка, указывая пальцем на лежащих в углу людей, мужчину и женщину, в наручниках, с кляпами во ртах. – Взяли без шума! Даже пикнуть не успели. – Бандит раздулся от гордости как индюк.

– Нуте-с, нуте-с, – прошипел Мотя, пристально разглядывая пленников. – Попались, голубчики! – И вдруг с размаха пнул мужчину ногой в живот. – Сейчас я из тебя, сука, жилы вытяну, яйца в узел завяжу... Эй, ребята, приготовьте клиента.

Трое громил раздели Гуськова до трусов, вытащили кляп, сняли наручники. Связали руки за спиной длинной веревкой, перекинули ее через турник и с силой потянули на себя. Тело медленно поднялось вверх, плечевые суставы неестественно вывернулись. Послышался дикий, полный боли и отчаяния крик.

– Не нравится, – констатировал Мотя. – Ясно дело! Говори, гондон, где лавы?

– Отвали! – корчась, прохрипел Гуськов.

Тогда в ход пошли резиновые прыгалки, а когда Гуськова сняли с дыбы – раскаленный утюг. Пытка продолжалась не менее двух часов, но не дала никаких результатов. Пленник вопил, матерился, однако сознаваться не желал.

– Ладно, – сказал, наконец, Мотя. – Боль ты выносишь неплохо, придется заняться твоей сучкой! – И по страху, мелькнувшему в глазах Гуськова, понял, что нашел уязвимое место.

– Сперва мы ее трахнем по очереди, – ухмыляясь, продолжал бандит. – Потом загоним в манду деревянный кол...

– Нет! – вскричал Гуськов. – Не надо!

– Е-мое! – сделал удивленное лицо Мотя. – Почему?

– Я... п-покажу н-нычку!

– Где она!

– 3-за г-городом! Не трогайте Лену!

– Гм, гм!

– П-пожалуйста!

– Хорошо, только будь паинькой и не вздумай херней заниматься!

Ехать пришлось далеко. Машины, в одной везли Гуськова, а в другой Лену, долго спотыкались на неухоженных проселочных дорогах. Мотя постепенно стал терять терпение.

– Ты чего, падла, в Африке бабки спрятал?! – угрожающе прорычал он.

– Успокойся, немного осталось, – довольно твердым голосом ответил пленник. – Примерно два-три километра.

Гуськов не соврал. Вскоре впереди показалось ветхое заброшенное здание, служившее ранее коровником. В отдалении виднелась крохотная вымершая деревушка.

– Здесь, – сказал Гуськов. – Развяжите руки!

– Размечтался, козел! Пошли!

Деньги, упакованные в несколько целлофановых мешков, были зарыты в дальнем конце коровника, под неизвестно кем тут оставленной бетонной плитой. Князь, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, молча наблюдал за раскопками. В руке он держал пистолет с патроном в патроннике. Оружие вручил ему Мотя. «Возьми, шеф, на всякий случай, мало ли чего!»

– Порядок, – сказал Мотя, пересчитав долларовые пачки. – Десяти тысяч не хватает, но это ерунда! Копайте яму глубже, – приказал он остальным бандитам. – Бабу похороним здесь, а крысу отдадим Федоту, пусть Леня порадуется, отведет душу.

– А-а-а-а! – завопил Гуськов, каким-то чудом разорвал веревки и бросился на Князя. Тот опешил, механически вскинул руку с пистолетом и нажал на курок. Он сам не понял, почему это сделал. Тупоносая пуля «макарова», угодив в грудь, отбросила Гуськова к стене.

– Будьте вы прокляты, скоты! – извиваясь в агонии, простонал он.

– Отличный выстрел, – одобрительно сказал Мотя. – А Федот... Ничего, перебьется. В крайнем случае покажем место, пусть полюбуется на жмурика!

Князь видел происходящее словно в тумане. Вот бандиты приволокли плачущую Лену, задушили шелковым шнурком, вместе с мертвым Гуськовым бросили в яму, завалили сверху плитой.

– Что с тобой? – спросил Мотя, взглянув на белое как мел лицо шефа.

– П-плохо!

– Проклятый Леший! – выругался бандит. – Капитально его «шестерки» тебе голову зашибли! Впрочем, Леший свое уже получил и шестерки тоже. Поехали до хаты, отлежишься... Потом порадуем Федота!..

Дома, наглотавшись сильнодействующего снотворного, Князь уснул. Правда, с большим трудом. Личность Сергеева, никогда в жизни не убивавшего человека, еще давала о себе знать. Опять снились кошмары: он плыл на утлой лодчонке по кровяной пене, а сверху в воздухе кружились неимоверно отвратительные существа, кривлялись, корчили гнусные рожи, гаденько хихикали.

– Плыви, плыви, придурок, – верещали они, – но не рассчитывай на долгую жизнь! Скоро утонешь!.. Утонешь!.. Утонешь!.. Ха-ха-ха!

Внезапно из глубины вынырнуло жуткое страшилище со змеиной головой, крохотными злыми глазками и огромной зубастой пастью.

– Люблю таких, – сказало оно. – Залезай ко мне в рот! Ну! Живее, смертный!

Истошно завопив, Князь проснулся. Тело, покрытое холодным потом, тряслось будто в лихорадке. Зубы стучали. Дверь распахнулась, и в комнате появился Сашка, встревоженный криком шефа.

– В чем дело? – спросил он.

– Ни в чем! Сколько времени?

– Половина первого.

– Иди!