Пятница. 6 октября

Я знаю через А. И. Георгиевского, что сегодня вечером у вас чтение, но если вам можно будет, любезнейший Владимир Иваныч, по окончании оного уделить мне часок-другой времени вашего, то много меня обяжете. Попросите от меня и В. И. Кельсиева*. Во всяком случае буду вас ждать с верою и любовию.

Вам искренно преданный

Ф. Тютчев

P'etersbourg. 7 octobre 1867

Je recois `a l’instant ta lettre qui m’a quelque peu tranquillis'e `a ton sujet. En effet, puisque ton 'etat de sant'e est meilleur, que tous les sympt^omes r'eunis accusent un 'etat de grossesse comme un fait indubitable, il n’y a qu’en prendre patience et attendre le terme d’un esprit tranquille, sans se laisser envahir par des inqui'etudes qui n’ont d'esormais aucune raison d’^etre, attendu qu’il est 'evident que tu avais commis une grosse erreur dans tes appr'eciations. — Encore une fois merci de ta lettre.

Maintenant ce qui suit est pour ton mari, mais c’est assez important pour que j’appelle toute son attention sur ce qu’il va lire.

Le cabinet de Florence, menac'e d’une intervention de Napol'eon dans la crise de Rome, vient de s’adresser `a nous, en nous engageant de nous expliquer sur l’'eventualit'e du cas*. La r'eponse que nous lui avons faite, et que j’ai lue, est d'ecid'ement insuffisante. Elle est bienveillante mais 'evasive et n’accuse que trop le manque de conviction nationale qui est le fond m^eme de notre diplomatie.

En effet, nous avions `a nous prononcer dans cette affaire sur deux points, tous deux essentiels. D’abord sur le principe de non-intervention, que nous ne saurions articuler assez clairement et positivement en vue des 'eventualit'es qui peuvent d’un jour `a l’autre <arriver> [49] en Orient. Puis — il aurait fallu s’expliquer tr`es cat'egoriquement sur le fait du pouvoir temporel du Pape.

Une politique vraiment nationale n’y aurait pas manqu'e. Elle aurait senti que le moment 'etait venu de faire, de la mani`ere la plus explicite, acte d’orthodoxie, car elle aurait compris que ce sont les int'er^ets de l’orthodoxie elle-m^eme qui se trouvent profond'ement engag'es dans la crise actuelle de la question romaine… L’effet d’une pareille d'eclaration aurait 'et'e immense. C’'etait l’histoire elle-m^eme, prononcant, par notre bouche, la condamnation d’un principe qui est notre ennemi personnel par excellence. — On n’a, comme de raison, rien compris de tout cela. Et pr'ecis'ement sur cette question du pouvoir temporel on s’est prudemment et discr`etement r'ecus'e. C’'etait in'evitable. Une politique sans credo national devait se d'eclarer incomp'etente.

Tels sont les faits… Maintenant, tout en feignant de les ignorer, il faut les supposer `a titre d’'eventualit'e imminente et d'eclarer hautement ce que, le cas 'ech'eant, la Russie est en droit d’attendre d’une politique aussi 'eminemment nationale que l’est la n^otre*.

Ce qui a pu ajouter `a notre timidit'e habituelle dans la d'eclaration que nous 'etions appel'es de faire, c’'etait l’espoir de nous m'enager les sympathies de la France dans la question d’Orient. C’'etait encore une illusion. La r'eponse de Moustier est arriv'ee. C’est un contre-projet tr`es diff'erent du n^otre*. D’ailleurs le langage que nous a derni`erement tenu Fuad est d’une insolence qui prouve bien qu’il ne redoute gu`eres une entente de la France avec nous…*

Вот, любезнейший Иван Сергеич, на что призываю деятельное внимание «Москвы».

Que Dieu v<ous> garde tous les deux.

T. T.

Петербург. 7 октября 1867

Только что получил твое письмо, которое немного уняло мою за тебя тревогу. Действительно, раз самочувствие твое улучшилось и по всем без исключения симптомам стадия беременности установлена как факт несомненный, остается только набраться терпения и со спокойной душой ожидать срока, не поддаваясь страхам, для которых нет теперь никаких оснований, так как очевидно, что ты сильно ошиблась в своих предположениях. — Еще раз благодарю за письмо.

Теперь приписка для твоего мужа, однако весьма важного свойства, поэтому я призываю его отнестись к тому, что он прочтет, со всевозможным вниманием.

Флорентийский кабинет, напуганный угрозой вмешательства Наполеона в римский кризис, только что обратился к нам с просьбой выразить свое отношение к подобной возможности*. Ответ, который мы ему направили и который я читал, крайне неудовлетворителен. Он доброжелателен, но уклончив и говорит лишь о полном отсутствии национального взгляда, составляющем самое существо нашей дипломатии.

Ведь в этом деле нам следовало бы высказаться по двум пунктам равновеликой значимости. Во-первых, по поводу принципа невмешательства, четкое и твердое провозглашение коего никак не могло бы быть лишним в преддверии событий, обещающих со дня на день разразиться на Востоке. Во-вторых — надо было бы в очень жесткой форме заявить свое мнение о светской власти папы.

Истинно национальная политика не преминула бы это сделать. Она почувствовала бы, что пришло время совершить самое что ни на есть открытое православное деяние, ибо поняла бы, что интересы всего православия глубоко затронуты нынешним кризисом римского вопроса… Подобная декларация произвела бы огромное впечатление. Словно бы сама история заклеймила нашими устами ненавистнейший нам догмат. — Но ничего этого, разумеется, не поняли. И именно по вопросу о светской власти осмотрительно и скромно отмолчались… Это было неизбежно! Политика без национального кредо должна была обнаружить свою беспомощность.