— Если хочешь, можем прежде зайти к деду. Вместе закончите раскрашивать книжку.

Стоя наверху лестницы, Юкари обернулась.

— Конечно, можно… Но дед раскрашивает свадебное платье в коричнево-зеленый цвет!

— Ему нравятся изысканные тона.

Убедившись по стуку двери, что Юкари ушла к себе в комнату, Эцуко пошла открывать дверь.

На пороге стояла Ёсико Каибара и даже не пыталась скрыть своего раздражения. Она нарочито постукивала носками черно-белых туфель на высоких каблуках.

— Сколько можно ждать! — Ёсико поджала густо напомаженные губы. Эцуко решила не обращать внимания.

— Сами понимаете, когда в доме ребенок… Проходите.

Предложив тапки, первой прошла в гостиную. Ёсико последовала за ней, с шумом захлопнув дверь.

Едва войдя в гостиную, Ёсико начала внимательно осматриваться. Точно свекровь! — подумала Эцуко. Ей стало немного не по себе. Вспомнила, что утром, зная о предстоящем визите Ёсико, особенно тщательно убралась в доме.

В такой манере сварливой свекрови Ёсико обращалась со всеми без исключения женщинами. Получалось это непреднамеренно, но впечатление производило тягостное.

— Моя девчонка не слишком вам надоедает? — спросила Ёсико, продолжая стоять.

В первый раз она позвонила три дня назад, когда это случилось, но уже раз десять успела задать один и тот же вопрос.

Соответственно и Эцуко повторила свой ответ:

— Ваша дочь Мисао ко мне не заходит. И вообще мы с ней практически не видимся. Может, присядете?

Метнув придирчивый взгляд на софу, накрытую по-летнему холстиной, Ёсико присела. Черную сумочку из крокодиловой кожи (скорее всего, настоящей, не имитации — как говорила Мисао, мамаша на себя бабла не жалеет) положила рядом с собой, достала из нее серебряный портсигар и извлекла входящую в комплект зажигалку.

Эцуко налила холодный ячменный чай в высокий стакан, предназначенный для гостей, поставила на поднос, принесла в гостиную и села наискосок от Ёсико.

Ёсико, сделав затяжку, постучала сигаретой о край стеклянной пепельницы, стоящей на столе. При этом она ухитрилась уронить пепел на скатерть. Между прочим, Эцуко терпеть не могла курильщиков, промахивающихся мимо пепельницы.

Эцуко поставила на стол стакан с чаем и сложила руки на коленях, но Ёсико продолжала молча курить. Всем своим видом показывая, что не снизойдет до того, чтобы начать разговор.

— Мы с вами не раз имели случай говорить по телефону, но видимся впервые. Меня зовут — Эцуко Сингёдзи. С Мисао…

Ёсико резко ее оборвала:

— Я прекрасно осведомлена, в каких вы с ней отношениях. Она мне рассказывала. Но сейчас не об этом. Я хочу знать, где она.

Эцуко спокойно повторила, что она и сама понятия не имеет, где Мисао.

— У вас до сих пор нет от нее никаких известий? — спросила она.

Ёсико бросила на нее презрительный взгляд:

— Были бы, я б сейчас здесь не сидела!

Не слишком вежливый ответ, но Эцуко старалась не показывать свою неприязнь к собеседнице. Она вспомнила, как однажды Мисао заметила: «Когда говоришь с мамашей, главное сохранять хладнокровие и не возражать, иначе ее понесет — не остановишь».

— Вы сказали по телефону, что Мисао исчезла вечером девятого, в четверг. С тех пор прошло уже три дня.

Эцуко взглянула на настенный календарь с фотографиями горных растений. Именно такой всегда выбирал Тосиюки. После смерти мужа Эцуко не нашла в себе сил сменить его, специально съездила в большой магазин канцелярских товаров в центре города и купила точно такой же.

— Ваша дочь когда-нибудь надолго пропадала из дома без предупреждения?

Ёсико потушила сигарету, вдавив ее в пепельницу, и тотчас прикурила новую.

— Не было такого. Если когда и ночевала у друзей, на следующий день обязательно возвращалась домой.

Свои отлучки Мисао называла «выпусканием пара». («Если время от времени не выпускать пар, я просто взорвусь».)

— Она не оставила записки?

— Нет.

— Когда она уходила из дому, при ней были какие-нибудь вещи? Что-нибудь вроде дорожной сумки?

Ёсико, отведя глаза, сердито фыркнула:

— Я с этой дрянью практически не общаюсь, — сказала она, метнув на Эцуко злобный взгляд, точно нарываясь на ссору. — Даже когда она дома, со мной практически не разговаривает. Дома она или нет, я узнаю лишь по тому, спустилась ли она к ужину. Откуда мне знать, что она с собой взяла!

Ёсико говорила все более резким тоном, но за этим чувствовалась попытка оправдаться.

— В таком случае, не исключено, что она исчезла не девятого, а намного раньше?