– Тогда почему же вы не предприняли необходимых шагов там, в Японии?

Хасикава чуть заметно улыбнулся.

– В нашей стране считаются незаконными операции по пересадке органов; что еще более существенно, такие операции противоречат догматам синтоизма, а мой отец очень религиозен.

– Но подумайте сами, – попробовал возразить Рон, – ведь речь идет о его жизни.

– Совершенно верно, мистер Майкелсон. Я сделаю еще одну попытку его переубедить.

– Прошу прощения, – вмешался доктор, – но, хотя других шансов спасти его нет, пересадка сердца вашему отцу сделана быть не может.

На лице Хасикавы впервые появилось что-то, напоминающее удивление, даже какое-то беспокойство.

– Я вас не понимаю, доктор Хоуэрд.

– В Америке все органы, предназначенные для пересадок, распределяются централизованно, имеется специальная служба – Объединенная система материалов для трансплантации – и у нее очень строгие правила, которым не соответствует случай с вашим отцом.

– Как это так? – теперь уже забеспокоился Рон.

– Господин Хасикава старше шестидесяти пяти лет, а пациентам в возрасте, превышающем этот рубеж, органы не предоставляются. Но даже если бы проблемы с возрастом не существовало, он бы получил отказ ввиду критического состояния легких и всего к ним относящегося.

– Если я вас правильно понял, доктор, – в голосе Хасикавы зазвенел металл, – по американским понятиям, бесполезно расходовать сердце на пациента, находящегося в таком тяжелом положении, как мой отец, даже если иного способа продлить его жизнь не существует. Так?

– Я бы выразил это не столь категорично, – в тоне врача чувствовалось ненаигранное сожаление. – Но, вообще говоря, вы все правильно поняли, как мне ни жаль это признавать.

– Минуточку, мать вашу растак! – Рон, похоже, окончательно вышел из себя. – Вы что, не знаете, кто такой этот ваш Пациент? Не сознаете, что повлечет за собой его смерть, если ее не предотвратить?

– Сожалею, но лично я ничего сделать не могу. Возможно, следовало бы попытаться прооперировать его в другой стране.

– Вы уверены, что он выдержит транспортировку? – перебил его Хасикава.

Доктор только вздохнул.

– На такие вопросы невозможно ответить «да» или «нет». Могу только сказать вам, что любая нагрузка чревата опасностью новой остановки сердца.

– Стало быть, все? – отчаянию Рона не было предела.

– Один шанс все же есть, хотя такого рода операции до сих пор носили исключительно экспериментальный характер…

Все смотрели на врача не отрываясь.

– Я подразумеваю пересадку сердца павиана.

По выражению лица Хасикавы было видно, до чего он шокирован.

– Павиана?

– Да, хотя еще раз предупреждаю, что пока делались только пробные операции и риск чрезвычайно велик. Но ничего другого я вам предложить не в состоянии.

– Об этом не может быть и речи, – овладев собой, Хасикава опять говорил с ледяной бесстрастностью.

– Но ведь доктор все понятно объяснил, вмешался Милт. – Если ничего не предпринять, ваш отец не выкарабкается.

– Точно, я тоже так понял, а значит, деваться некуда, – голос Рона дрожал, чуть ли не срывался. – Ну чего упираться, терять-то нечего, а?

– Это значило бы всего лишь спасти отцу жизнь для того, чтобы он оказался вынужден оборвать ее собственной рукой.

– Не понимаю, о чем это вы?

– Мой отец в подобном случае счел бы свое тело оскверненным.

Врач пошел к двери.

– В силу изложенных причин я должен считать свою миссию исчерпанной, мистер Хасикава.

Японец двинулся за ним следом.

– Могу ли я повидать отца прямо сейчас?

– Разумеется. Пройдите за мной, пожалуйста.

Милт с Роном смотрели, как за ними захлопываются двери, и сознавали свою беспомощность.

– Помрет, черт старый, и договор, считай, не состоялся. Милт повел плечами. «Ну и что тут можно сделать? Рон теряет комиссионные, но это не моя забота».

– А вы что стоите как пень, Милт, давайте, придумайте хоть что-нибудь.

– Вы ошиблись адресом. Обратитесь к Господу Богу.

– Но вы же у нас еще и медицинский эксперт, разве нет?

– Какая вам еще нужна медицинская экспертиза? Вы же слышали: все, ему крышка.

– У этих желтомордых денег всегда куча, неужто совсем уж ничего не придумать, с их-то миллионами…

– Ну, если только втихомолку подсунуть ему сердце павиана, но так, чтобы никто об этом не прознал.

Рон оживился:

– А что, вы думаете, может получиться?

– Да бросьте, Рон, вы шуток не понимаете.

– Какие еще шутки, мать-перемать, вы же вроде знакомы с этим специалистом по обезьянам из больницы «Сент-Джозеф»? – вот и поехали к нему прямо сейчас.