Все это Федоров узнал из разговора с советским торговым представителем, когда находился у последнего на докладе. Здесь же со всей прямотой он высказал торгпреду свое мнение о нашем чиновнике, заявив при этом, что, если бы тот не был отъявленным бюрократом, металл можно было бы получить значительно раньше.

— Ну хорошо, он не может. А ты сможешь достать металл? — спросил торгпред.

— Вообще, этих американцев я знаю, к ним подход нужен. Хорошо, попробую! — ответил Федоров.

— Тогда действуй, и побыстрее,— были слова начальника.

За час до окончания рабочего времени Федоров, улыбаясь вошел в кабинет, где сидели американцы, и, поздоровавшись, сказал:

— Сожалею, коллеги, что у вас еще продолжается рабочее время-Один из них молча поднялся со стула, подошел к настенным часам и, переведя стрелку на час вперед, с улыбкой ответил:

— Мы ликвидируем этот недостаток немедленно и ждем, что нам желает сказать Виктор...

— Теперь, когда последняя преграда разрешена, могу сказать, что получил премию за успешное сотрудничество с вами и представляю вам право выбора ресторана...

А еще через полчаса по предложению американцев сидели в русском эмигрантском ресторане, пили русскую водку, ели русские блюда, слушали русские и цыганские романсы. И ни слова о делах и заботах, и только в конце этого пиршества, когда один американец заговорил о себе как о представителе деловой нации, Федоров с усмешкой выразил сомнения в деловитости американской нации. Начались выяснения мнений, которые в опьяненном состоянии донельзя распалили американца.

— Нет, ты скажи, Виктор, почему мы не деловые? — не унимался американец.

— Знал бы — не начинал. Давайте этот спор отложим.

— Нет, я хочу знать сейчас!

— Вот привязался! Ну хорошо, раз просишь — скажу. Вот хотя бы с этими металлами. Два месяца, а дело ни с места?..

— Да дело не в нас, а в вашем бюрократе!

— Ну да, когда не можешь — перекладываешь с больной головы на здоровую.

— Хорошо,— вскричал американец,— предлагаю пари, что через три дня в порту будет нужный металл!

— А если не будет?

— Плачу неустойку в тысячу долларов. Но если будет, Виктор, с тебя стол в кабаре, куда приведешь отсюда русскую певицу. Она мне нравится.

Федоров проиграл пари! Через три дня, в субботу, в порту появились слитки и порошки нужных металлов. В это время в порту грузился свиной тушенкой и другим продовольствием только один советский пароход. Наступал уикэнд, начальства никакого не было, и Федоров вместо продуктов самовольно распорядился догрузить пароход металлом. Пришлось также накрывать стол в кабаре, уговаривать русскую эмигрантку-певицу на ужин.

Федоров проиграл и в отношении к нему окружавших его сотрудников: появились доносы, заявления о его недостойном поведении, встречах с русской белоэмиграцией, измене жене, встречах вне службы с американцами, подозреваемыми в службе во вражеской разведке, наконец, официальная докладная об умышленном срыве Федоровым поставок продукции по ленд-лизу... Забегая несколько вперед, замечу, что от его деятельности Отечество только выиграло, получив в критический, решающий момент нужные присадки металлов.

Как ни странно, выиграло руководство нашего торгпредства. В их числе и чиновник, ответственный за поставку металла и допущенную волокиту. Страна отметила их "усилия" государственными наградами. А то, что получили их не те лица, это уже детали.

Сопровождать Федорова из США до Англии поручили стажеру по линии торгпредства СССР, доверенному органов НКГБ, также возвращавшемуся из командировки (фамилию его, за давностью лет, я запамятовал). Он был в курсе, какая участь ждет Федорова по приезде в Мурманск.

Далее события разворачивались весьма остро, почти как в приключенческих романах. Немецкая подводная лодка торпедировала пароход, на котором плыли Федоров и его сопровождающий. Пароход начал тонуть. Наши герои сумели попасть в шлюпку, но всплывшая на поверхность подлодка стала расстреливать спасавшихся из крупнокалиберного пулемета. В шлюпке двоих убило, а сопровождающий был ранен в предплечье. В живых остался еще только Федоров. Он увидел, как к ним приближается немецкая субмарина. Тогда Федоров, сняв кровь с плеча сопровождающего, размазал ее по его лицу и, попросил притвориться мертвым, а сам незаметно перекинулся через борт шлюпки, с другой стороны от немцев. Маскировка удалась — субмарина прошла мимо. Федоров вылез из воды и погнал шлюпку на светящиеся огни острова, принадлежащего Исландии. Так Федоров спас жизнь сопровождающему. Они оба были помещены в госпиталь: один — с ранением, Федоров, застудивший легкие в ледяной воде,— с крупозным воспалением.

И здесь сопровождающий в знак благодарности за исключительное поведение Федорова в экстремальной ситуации рассказывает последнему, какая участь ждет его по прибытии в Мурманск. И Федоров принимает единственно правильное, как он посчитал, решение — возвратиться в СССР через Архангельск, где его никто не ждал. По прибытии записаться добровольцем в маршевую роту и уйти на фронт. Лучше погибнуть патриотом в боях, чем с клеймом изменника в концлагерях Магадана, решает Федоров. Сопровождающий дал слово молчать, а если будут его спрашивать, отвечать, что Федорова больше не видел с момента торпедирования парохода. Забегая вперед, скажу: он выполнил свое обещание, за что в начале 1946 года был уволен из Внешторга, как политически неблагонадежный; это случилось после захода Федорова домой в конце 1945 года.