Чудовище бессильно клацало огромными отросшими на глазах клыками, полосуя когтистыми мощными лапами воздух. Шустрый двуногий, казалось, знал, куда будет бить в следующий раз крылатый разъяренный зверь. Но везение жалкого человечишки подошло к концу. Его движения стали замедляться. Вот он еле уклонился от удара крылом с растущими на нём костяными шипами, вот коготь левой передней лапы вскользь процарапал его спину и если бы не его тёмная броня, то лежал бы он уже на земле с порванным хребтом. Но как же больно жалит его маленький ножик. На каждый мощный взмах лап или крыльев, двуногий отвечал, казалось, сотней молниеносных уколов и порезов. И если раны от его меча и стрел уже постепенно затягивались, то от маленького ножа, похожего на хищную рыбу порезы не зарастали. Голубое лезвие обжигало, будто оно было раскалено на Огне Светила. Тварь чувствовала, как из неё уходит вместе с кровью жизнь. А всё из-за этого глупого двуногого. С отчаянным воем чудовище взмахнуло правой лапой, оно вложило всю боль отчаяния и злости в этот удар…

Ксандр чувствовал, как сознание постепенно меркнет, Сила забирала его жизнь, а вместе с ней и надежду на победу. С каждым движением становилось тяжелее дышать и двигаться, боль в висках была невыносимой. Казалось – ещё один шаг и он упадёт. Но нет. Он продолжал бой, продолжал колоть, рубить, резать, уворачиваться. Пару раз зверь задел его своими лапами. От боли в глазах потемнело. Легкие превратились в раскалённый кусок железа. Каждый вздох отдавался болью. Много раз он увернулся и уколол без использования Силы – и это у него получилось. Тварь тоже слабела на глазах. Раны от стрел и меча на теле уже затянулись, а вот от голубой стали порезы не заживали. Тело чудовища было похоже на громадный кровавый комок. Неожиданный удар правой лапы принц пропустил. Если бы не доспех когти пробили бы его грудь. Его отбросило на несколько метров. Он упал на спину и уже не смог подняться. Рёбра болели, дышать тяжело. Неужели это конец!? Чудовище победоносно ревело, расправив крылья и разведя в стороны страшные лапы. От отчаяния хотелось выть. Руки и ноги не слушались.

Внезапно победный вой зверя захлебнулся, сменившись хрипящим разрывающим барабанные перепонки визгом. Ксандр, сквозь заливающую глаза кровь, увидел, как на спине визжащего монстра повисла Аная. Она раз за разом вонзала второй голубой клинок в спину зверя в том месте, где у людей должно было быть расположено сердце. Тварь пыталась дотянуться до назойливой девчонки, но не могла, дочь ярла крепко держалась за костяные наросты левой рукой и методично вонзала ставшее уже серым от чёрной крови лезвие ножа. Последний удар уже ослабевшей рукой Аная нанесла в затылок, начинающей уменьшаться твари. Последний визг существа захлебнулся в предсмертной агонии. Тело монстра рухнуло на землю с обессилившей девушкой на спине, так и не выпустившей рукоять засевшего глубоко клинка энанов. На поляне вдруг стало очень тихо…

Ложе, на котором лежал непритомный Олав Рысь, было застелено свежими лонновыми простынями. Левое бедро воина аккуратно перевязано. Судя по чистым и белым повязкам, рана уже не кровила – шел процесс выздоровления. Место, где лежал Олав, чем-то напоминало небольшую пещеру с ровно вытесанными стенами и потолком. Только неширокие швы, заполненные тёмным застывшим раствором, между серых, правильной формы, камней, говорили о том, что сие сооружение есть дело рук живых существ. Эти норги [10] были построены ещё в те времена, когда Хирмальм ещё только начинал свой долгий путь становления от небольшого селища до сильного городища. Камни сии привезены были из Ледяного леса, добытые в Тёплых скалах, поэтому в норгах этих друиды не нуждались в свете огня, так как розовое сияние, исходящее от тёплых стен нормально освещало всё помещение. Издавна в норгах из Тёплых скал, как называли их лоримы, друиды врачевали тяжелораненых и болезных. Сложенные внутри Храма Творца, действительно обладали целительными свойствами. Уже давно было замечено, что болезные поправляются быстрее от своих недугов и ран. Внутри Храма находился небольшой Тёплый пруд, сложенный из тех же камней, в котором несколько столетий назад плескалась вода из подземных источников Тёплых скал. Но это было очень давно и уже никто не помнил этих благословенных времен. Сейчас же пруд зиял сухой пустотой, напоминая потомкам славного народа лоримов о былом величии их предков. Согласно древним летописям, Храмовые друиды собирали целые караваны охотников, которые уходили далеко вглубь Ледяного леса за черным деревом, теплым камнем и горячей водой Тёплых скал.

Со временем Ледяной лес стал отвоёвывать всё больше и больше земли у людей. Лоримы оказались неподготовленными к этой неравной войне. Много раз старики, бывшие охотники, сидя на завалинках рядом со своими домишками, грея старые кости и суставы на солнышке, рассказывали своим любопытным внучатам легенды о древних, заброшенных много зим назад селищах в глубине Ледяного леса. Внуки слушали, раскрыв рты и вытаращив любопытные глаза, о завываниях промозглого зимнего ветра в оставленных полуразрушенных домах, об огромных следах ра-ханов оставленных на снегу, о ночных пениях Ледяных демонов. Жуть. Жуть, как интересно. Всё думали наивные лоримы, что старые городища были брошены много веков назад. Всё говорили, что, мол, это древние легенды и сказки. Да, вот, не ожидали они, что это станет явью для них и для их детей. Вот они тарки – посланцы Ледяного леса. Пришли многотысячной ордой прямо под стены самых сильных городищ. Где теперь селища? Где Ульм? Где Мирольм? Стали они теперь будто те брошенные селища в глубине Ледяного леса из дедовых сказок…

Старый Ваянар сидел рядом с ложем Олава. Его сухая, будто ветвь древнего дуба ладонь покоилась на лбу у юноши. Глаза старика были прикрыты, древнее испещренное сотнями морщин лицо излучало спокойствие и умиротворение. Бесцветные губы друида неслышно шептали старые молитвы Творцу о выздоровлении. Розовый успокаивающий свет освещал норгу, рассеивая четкие углы и линии. Дыхание воя было ровным, его широкая грудь вздымалась с каждым вздохом, но в сознание он так и не приходил. Светлые русые волосы с заплетёнными по бокам косицами покоились на мягкой шотре [11] набитой нежной невесомой шерстью молодых овец.

Рядом с друидом на небольшом резном стуле сидел ярл Икер. Он, казалось, дремал, опустив на грудь тяжелый подбородок. Его верная секира стояла у правой ноги, длинная плотная кольчуга сжимала весь его кряжистый широкий торс. Грязь вперемешку с каплями крови на сапогах из толстой шкуры гароны засохла черной коркой. Подошвы сапог тоже были сбиты из нескольких слоёв этой твёрдой и шершавой шкуры. В такой обувке не страшны морские бури и шторма, каждый вой из Седовласовой морской дружины носил такую обувь. Она не скользила по мокрым доскам и камням. Ноги всегда сухие и тёплые. Только сейчас никто не обращал внимания на обувь да на одёжу, главное чтоб меч да секира не подвели в бою. По всему видно было, что ярл только со стены пришел. Тарки всю ночь на стены лезли. Много умерло их этой ночью, да только и защитников ушло за Берег немало…

– Ну, как он, отец? – голос ярла прозвучал приглушенно.

– Выдужает. Куда он денется. Я заразу всю вытянул. Раны теперь чистые без гною. Затягиваются. Ему теперь время нужно. Слава Творцу, жить будет. – не открывая век произнёс друид.

Тяжелый вздох облегчения пронёсся по норге. Казалось, ярл даже в плечах вырос.

– Да ты никак коришь себя за случившееся? – вдруг обратился к нему старик.

Икер снова глубоко вздохнул, и была в этом вздохе вся боль, накопившаяся за это время.