Шрифт:
– Эй, постой...
– С какой стати мне расстраиваться, когда я сижу на торговой улице и вижу бесконечное шествие молодых ребят, разодетых во всю эту дешевку, а потом обнаруживаю, что мой сын является частью той же самой великой культурной традиции?
Карл треснул кулаком по столу и выругался.
– Ты собираешься выслушать меня или нет?
– Мальчики! – предостерегающе воскликнула Мама. Карл понизил голос, но по-прежнему держал палец наставленным в лицо Джона.
– Не тебе говорить о показухе и... об искусственном возбуждении нервов и возмутительном поведении! Не тебе, который показывает нам английского психа, стреляющего по прохожим, старуху, откинувшую копыта в зоопарке, полицейских, избивающих черных каждую ночь, и мертвые, обгоревшие тела...
Джон был раздражен и готов к бою.
– Это новости, Карл!
– Ах, неужели? Тогда «Кровавая Мэри» – это искусство!
Страшно разозленный, Карл откинулся на спинку кресла. Джон целиком сосредоточился на своем кофе. В комнате повисло тяжелое молчание, и Мама изо всех сил постаралась найти какие-нибудь слова, которые примирили бы сына и внука.
– Ну что ж, я рада, что вы двое пришли к полному согласию.
Карл взял себя в руки и снова заговорил:
– Сегодня вечером я увидел одну вещь на концерте – и именно поэтому ушел оттуда. То есть... я не увидел, а просто...подумал об одной вещи.
Джон тоже совладал со своими чувствами.
– И о чем же ты подумал?
– Тебе действительно интересно?
– Да. Да, скажи мне. Я слушаю.
Карл уперся взглядом в стол и заговорил сдержанным тоном:
– «Кровавая Мэри»... Они куда-то уводили нас. Мы все шли с ними, за ними, но никто не знал, куда именно. – Он прокручивал в уме воспоминания о пережитом на концерте. – Мы делали все, что они говорили нам делать. Мы делали все, что они делали. Делали все вместе. Мы походили на один... один огромный организм, одну огромную машину. И я все время спрашивал себя: куда движется эта машина? Куда она уносит нас? И не знал ответа. Я почувствовал себя словно в западне. И просто убежал оттуда.
Джон задумчиво сказал:
– Возьми достаточную мощность в ваттах, свет, звук, все примочки шоу-бизнеса... и коричневый цвет будет плесневеть в дождливую погоду.
– А?
– Они пойдут за тобой.
Карл обдумал его слова, потом кивнул:
– Возможно, все мы идем за чем-то, сами того не зная.
– И не знаем куда.
В глазах Карла появилась печаль и безнадежность.
– Может быть, вниз по тому самому черному тоннелю, который ты видел.
Джон посмотрел на Маму:
– Значит, ты вовсе не иронизировала? Мама отрицательно покачала головой.
– Мне кажется, вы расстраиваетесь по одному и тому же поводу. – Потом она добавила: – Но знаете, что я на самом деле думаю? Думаю, Господь говорит с вами.
Джон любил свою мать. И не хотел задевать ее чувства.
– Что ж, возможно, и так.
Мама не клюнула на это. Она повторила, совершенно уверенная в своей правоте.
– Думаю, Господь говорит с вами. Он старается достучаться до ваших душ. Джон улыбнулся.
– 0'кей, Ма. – Он не хотел вдаваться в размышления о Папиных словах по поводу криков заблудших душ. Карл выказал больше заинтересованности.
– Дедушка понимал в этом, так ведь?
– Да, он был очень близок к Господу, – только и ответила Мама.
Джон быстро сказал:
– Я не дедушка. Я его сын и горжусь этим. Я верю в Бога, но не думаю, что Он делает такие вещи.
Мама улыбнулась, словно найдя слова сына забавными.
– Даниил видел четырех чудовищ, выходящих из моря; Иезекииль видел иссохшие кости, из которых восстал народ; апостол Петр видел нечистых животных, спустившихся с Небес на огромном покрывале; а апостол Иоанн на острове Патмос видел осиянного славой Христа и всю книгу Откровения. Почему бы Господу не явить моему сыну видение торговой улицы, засосанной в трубу огромного пылесоса?
Это прозвучало настолько глупо, что Джон не удержался от смеха. Ма просто молодчина! Она тоже рассмеялась, но все-таки слегка наклонила голову к плечу, что обычно свидетельствовало о полной ее серьезности, и сказала:
– Просто подожди, Джон. Очень скоро...
– Хорошо, Ма, хорошо. Послание принято и сохранено в памяти. И ты тоже, Карл. Спасибо за информацию. И извини, что я так набросился на тебя.
– Да, и ты меня извини.
Джон положил локти на стол и немного расслабился.
– Последнее время меня одолевает слишком много мыслей, это совершенно очевидно.
– Да, – согласился Карл. – И всех нас тоже. Они еще немного поговорили о том о сем, не касаясь жизненно важных вопросов, а просто с целью сбросить напряжение. Джон отъел еще немного от своего сандвича, а Мама сделала еще один для Карла.
Наконец Джон вернулся к насущному вопросу.
– Карл... что ты думаешь о деле Брюверов? Карл слегка просветлел.
– Ты думаешь о нем?
– А как же.
– А что с Брюверами? – спросила Мама.