Уолтер, сидя за столом, глядел на своих новых родителей, как затравленный зверек, однако Молли не проявляла никакого беспокойства – все ее внимание была поглощено пирогом.

Лион с мягкой улыбкой посмотрел на девочку.

Бедняжка!..

Наверное, в воспитательном доме этих милых детей скверно кормили… Вон, как они худы, как бледны, какие синяки под глазами…

Уолтер, ковыряя ложкой пирог, угрюмо наблюдал, как над чашкой с чаем поднимался вверх пар.

Все это время за столом царило какое-то непонятное молчание – не торжественное, каким оно бывает в подобных ситуациях, а скорее зловещее…

Лион, понимая, что надо хоть что-нибудь сказать, посмотрел на Джастину. Она молчала.

Еще бы – женщине в подобных ситуациях, наверное, куда тяжелее…

Хотя Джастина ведь никогда раньше не была в подобных ситуациях.

Впрочем, как и он, Лион Хартгейм.

Наконец, справившись с пирогом, Лион как бы между прочим поинтересовался:

– Джастина… – он хотел сказать: «ваша новая мама», но у него не повернулся язык, – Джастина уже показала вам коттедж?

– Да, – неожиданно отозвалась сама Джастина, – сразу же, как мы приехали…

Лион посмотрел на нее с укоризной – мол, зря ты ответила на этот вопрос… Я ведь ожидал услышать кого-нибудь из детей…

Улыбнувшись как ни в чем не бывало, Хартгейм вновь спросил:

– Ну, и как вам понравился дом?

– Понравился, – ответил Уолтер. Слава Богу!

Теперь лед этого тягостного молчания, кажется, сломлен.

Лион оживился:

– Для нас двоих он слишком велик… Столько комнат, мы могли бы обходиться куда меньшим количеством…

Молли, справившись со вторым куском пирога, подняла на Лиона вопрошающий взгляд.

– Скажите, а у вас никогда не было детей?

Лицо Лиона вмиг погрустнело.

– Были… У нас было две дочери… Барбара и Элен…

– И где же они?

Тяжело вздохнув, он произнес:

– Погибли…

– Как – обе?

Конечно же, подобный вопрос из уст человека взрослого можно было бы расценивать как минимум нетактичным, но ведь то взрослого…

– Обе, – ответил Лион, с трудом сдерживая в себе слезы.

Неожиданно Уолтер, оторвавшись от созерцания дымящегося чая, строго посмотрел на сестру.

– Молли!

И она, едва поймав его не по-детски суровый взгляд, тут же замолчала.

Джастина, потянувшись к блюду с пирогом, будто бы ничего и не случилось, спросила:

– Может быть, кто-то хочет еще?

– Я! – воскликнула Молли.

И вновь Уолтер строго посмотрел на нее, но только на этот раз ничего уже не сказал.

Джастина принялась накладывать пирог в тарелку своей новой дочери, но та, неожиданно замахав руками, тут же запротестовала:

– Нет, нет, спасибо, я уже не хочу…

– Но ведь ты только что хотела! – удивилась Джастина.

– Уже не хочу… Спасибо, миссис я сыта, я наелась, – произнесла Молли, не отрывая своих голубых глаз от блюда, стоявшего посередине стола.

– Может быть, ты стесняешься?

– Нет, нет…

Лион, посмотрев на ее брата, произнес:

– Уолтер, почему ты запрещаешь сестре есть столько, сколько ей хочется?

Уолтер молча отвернулся. Лион продолжал:

– Вы ведь, наверняка, не очень часто ели досыта в своем воспитательном доме? Нет, признайтесь честно…

Передернув плечами, Уолтер подал голос:

– Мы не жалуемся…

– Я вас об этом и не прошу…

– Ели столько, сколько нам полагалось, – с недетской серьезностью ответил мальчик.

– Но если вы действительно голодны, – продолжал Хартгейм, – если вам действительно хочется есть… Прошу вас, не отказывайте себе ни в чем…

– Нет, сэр, спасибо, нам больше не хочется, – поблагодарил Уолтер, поднимаясь из-за стола. – Большое спасибо…

Лион хотел было еще что-то сказать, но в самый последний момент почему-то передумал – видимо, он решил, что будет лучше, если этот разговор состоится хотя бы через несколько дней…

Да, детям просто надо привыкнуть к новой обстановке, к такой крутой перемене в их жизни…

Ведь это так естественно!

– Может быть, хотите еще чего-нибудь? – предложила Джастина.

– Нет, большое спасибо, с нас достаточно, – повторил Уолтер с подчеркнутой вежливостью, стоя у стола и неловко переминаясь с ноги на ногу.