Дверь в ее комнату с грохотом захлопнулась словно сама по себе.

Пандора кружилась вокруг него, потираясь о его тело и борясь с желанием закричать от наслаждения.

— Ты принимаешь меня? — задал он риторический вопрос.

С формальной точки зрения женщина сама выбирала себе любовника, но когда самка была так обольстительно заворожена мужчиной, то, в действительности, другого пути не было.

Все что Пандора могла сделать, это кивнуть. Ее тело никогда не позволит отказаться от него. Он был слишком мужественным. Слишком совершенным.

Слишком многим из того, в чем она нуждалась.

Он развернулся с яростным рычанием, притянув ее для обжигающего поцелуя. Пандора застонала, ощущая его вкус. Никто не целовал ее прежде. Любому самцу было запрещено прикасаться к женщине, не связанной с ним, до ее первого цикла.

С тех пор как она была подростком, она и ее подружки шептались о том, чего они хотят от их первого соития и кого они выберут.

Пандора ожидала, что ее первым мужчиной будет Лукас. Будучи четырехсотлетним, он был известен среди ее народа своим мастерством и способностью научить молодую пантеру страсти.

Но его красота блекла в сравнении с темным незнакомцем, стоящим перед ней. У этого мужчины был вкус вина и падения. Мистической мощи и экзотических знаний.

Он провел своим языком по ее, отчего ее тело воспламенилось до лихорадочного состояния.

— Ты Данте? — спросила она, покусывая его твердые губы.

— Да.

Хорошо. По крайней мере, он не будет делиться ею. Узнать это было небольшим облегчением.

— Как тебя зовут, гатаки?

— Пандора Коути.

Оттолкнувшись, он улыбнулся ей.

— Пандора, — промурлыкал он, погружая руки в ее волосы, прежде чем вдохнуть чувственный запах ее шеи, затем медленно и дразняще лизнул ее. — И какие сюрпризы ты скрываешь от мира в своем ларце, Пандора?

Она не могла ответить, потому что он продолжал смаковать ее кожу. Ее колени подогнулись. Только сила его рук, обвившихся вокруг нее, удерживала ее от падения.

Данте знал, что он должен уйти отсюда. Он должен был немедленно переместить себя куда-нибудь, чтобы принять ледяной душ.

Но он не мог.

Она была слишком притягательной. Слишком соблазнительной. Животное в нем отказывалось уходить, пока он не попробует ее.

И он будет у нее первым. Он мог почувствовать запах ее невинности.

Этого знания было достаточно, чтобы заставить его зарычать. Никогда прежде он не брал девственницу. Если уж на то пошло, он редко брал любую женщину его собственного вида. Пантеры-самки были яростными по своей природе. Мужчине приходится наваливаться на нее и не дать ей вырваться, и если он будет недостаточно быстр, то может быть искалечен или убит во время спаривания.

Когда пантера достигает оргазма, его крайне жестокая сила делает ее дикой, смертоносной. Она может пустить в ход против своего любовника когти и оскаленные зубы. Женщина-Катагария мгновенно обращается в животную форму и нападает на любовника.

Мужчина должен быть готов отпрыгнуть и быстро принять животную форму или он будет не в состоянии защитить себя от ее гормональных колебаний и психического перенапряжения.

Это была отрезвляющая мысль.

Данте никогда не думал о насильственном спаривании. Он предпочитал проводить свое время, угождая своей возлюбленной. Пробуя каждый дюйм ее тела в часы досуга.

Ему всегда нравился вкус женщины. Ее аромат. Ощущение ее мягких изгибов, скользящих по его твердому телу. Он всегда любил слушать звуки ее экстаза, отдающиеся эхом в его ушах, пока он подводил ее к кульминации снова и снова.

И Пандора…

Она будет отличаться от любовниц, которых он когда-либо знал. Его первая Аркадианка.

Его первая девственница.

Глубоко целуя ее, он сделал так, чтобы одежда с их тел исчезла, и ничего не осталось между его руками и ее сладкой, сочной плотью.

Она задрожала в его объятиях.

— Все хорошо, гатаки, — сказал он, скользя руками вниз по ее гибкой спине. — Я не причиню тебе боли.

Его слова, казалось, напугали ее.

— Ты — Катагария.

Он прикусил ее плечо, наслаждаясь вкусом мягкой, сладко-соленой кожи. Она была истинно декадентской. Рот увлажнился, доставляя наслаждение и насыщая зверя внутри него.

— И я не сделаю тебе больно, — повторил он, покусывая ее плечо и продолжив свой путь вниз по спине и далее по животу так, что он мог попробовать вкус ее груди.