– Слава прирожденного морехода бежит впереди тебя.

– Видел когда-нибудь фильм «Хозяин морей»?

Грейс призадумался.

– С Расселом Кроу, – подсказал Гленн.

– Угу.

– Так вот я себя чувствую тем самым членом команды, которому в живот попало пушечное ядро.

– Слушай, приятель, даже если Эри решила с тобой расплеваться, это автоматически не дает ей права губить твою жизнь.

– Ошибаешься. Помнишь фильм «Крамер против Крамера»?

– С Мерил Стрип?

На губах сержанта промелькнула бледная улыбка.

– Потрясающе, черт побери! Видел оба фильма! Правильно, Мерил Стрип и Дастин Хоффман. Такова ситуация.

– Хотя ты не такой красивый, как Хоффман.

– Умеешь пнуть лежачего, правда?

– Всегда целюсь в мошонку. Самое подходящее место.

Брэнсон принялся стаскивать макинтош.

– В другом письме прошение в суд о разводе. Не поверишь, старик, ни хрена не поверишь, что она там накатала!

Он перебросил макинтош через руку и принялся загибать пальцы.

– Говорит, отношения безвозвратно испорчены, понял? Я веду себя неразумно и безрассудно. Сексом больше не интересуюсь. Слишком много пью – ну, правда, да ведь это она меня довела, черт возьми! Говорит, не видит ни любви, ни заботы…

Сержант полез в карман макинтоша, вытащил сколотые скрепкой бумаги, сверился с верхним листком и продолжил:

– Я отказываюсь возвращаться к семье. Ору на нее в машине. Не даю денег – мать твою, после покупки той дерьмовой лошади! А еще, слушай, не ценю ее заботу о детях! – Он затряс головой. – Обалдеть! Что мне делать? Говорить на службе, извините, я знаю, расследуется убийство, но мне надо домой, купать Рэми?

Роя Грейса мороз по коже прохватил. Он вдруг понял, что ждет его после рождения ребенка. Обычно он сидит в офисе уже в семь утра, если не раньше. Возвращается к восьми вечера, если не позже. Получится ли перекроить расписание?

Без ущерба для карьеры – нет.

Он вгляделся в вопрошающие глаза Гленна, зная, что ответ сержанту не понравится. Хороший полицейский должен быть женат на полиции. В течение тридцати лет до пенсии – дольше, если пожелаешь, – работа стоит на первом месте. Если жена или партнерша смирится, считай, посчастливилось. Катастрофическое множество, включая жену Гленна, не желает мириться.

– Знаешь, в чем проблема?

Сержант недоуменно затряс головой.

– В том, что Эри, возможно, права. Немножко жестока, конечно, но в целом права. Ты сам должен решить, чего хочешь – удачной карьеры или счастливой семейной жизни. То и другое можно совместить, но для этого необходимо полное взаимопонимание и бесконечное терпение.

– Забавно… Я пошел в полицию, чтобы дети могли мной гордиться.

– Значит, они должны гордиться тобой.

– Чем они будут гордиться, если я уйду из полиции?

– Дело не в том, вернешься ли ты в вышибалы или станешь охранником в аэропорту Гатуик, – заявил суперинтендент, – а в том, что ты за человек. Можно быть превосходным гуманным вышибалой. Можно быть замечательным зорким охранником. Можно быть дьявольски хреновым копом. Важно, что у тебя внутри, а не на жетоне и не в удостоверении личности.

– Конечно. Но ведь ты понимаешь, что я имею в виду.

– Слушай, ты хорошо знаешь, как я свою жизнь исковеркал. Не мне давать советы насчет супружеской жизни. Только, по-моему, если Эри действительно тебя любит, то и не разлюбит. Я, по правде сказать, не уверен, будто она действительно тебя любит, затевая судебный процесс и обливая грязью. По-моему, если уступишь, уйдешь из полиции, она со временем еще чего-то потребует. Что ты ни сделаешь, ей все равно не понравится. На мой взгляд, она ненасытная. Любая уступка устроит ее ненадолго. Поэтому я на твоем месте остался бы на службе, продолжил карьеру.

Гленн угрюмо кивнул.

– Знаешь, что Уинстон Черчилль сказал про уступчивость?

– Расскажи.

– Уступчивый кормит крокодила, надеясь, что он его съест в последнюю очередь.

Два тела были затоплены в море точно таким же способом, как первый «неизвестный мужчина» – завернуты в пластик, связаны синим шнуром, с грузами из шлакобетонных блоков. Одно тело принадлежит подростку, на год-другой старше предыдущего, по оценке Надюшки Де Санча. Лицо прыщавое, не совсем симпатичное, с крючковатым птичьим носом. У этого «неизвестного мужчины» тоже нет сердца, легких, почек и печени. Они изъяты профессиональным хирургом.

Теперь патологоанатом освобождает от мешка тело девочки лет пятнадцати. В представлении Грейса, смерть лишает индивидуальности человеческое лицо, оно становится чистым, пустым, и поэтому трудно сказать, как оно выглядело в реальности. Впрочем, несмотря на восковую бледность кожи, сбившиеся в колтун длинные темные волосы, видно, что девочка была красивой, хотя и чрезмерно худой.

По мнению Надюшки, оба тела пробыли в воде не дольше, чем первый труп. Не надо быть академиком или ракетостроителем, подумал Грейс, чтобы высказать предположение об одновременном затоплении трех тел.