— Насилие, милорд? Да. Убийство — нет. Или, точнее, не совсем убийство. — Он искоса глянул на Перрина. — Никогда прежде не чуял такого запаха, милорд. Но что-то плохое здесь было сделано.

— Они переправились или есть сомнения? Или они вернулись, путают след?

— Они переправились, милорд. — Хурин с тревогой глядел на дальний берег. — Они переправились. Но вот что они делали на той стороне... — Он пожал плечами.

Ингтар кивнул:

— Уно, мне нужно, чтобы паром перегнали на эту сторону реки. И мне нужно, чтобы тот берег разведали до того, как мы переправимся. Если засады нет здесь, еще не значит, что ее не будет там — когда нас разделит река. За один раз на этом пароме весь отряд не переправить. Займись этим.

Уно кивнул, и через пару мгновений Раган и Масима уже помогали друг другу снимать доспехи. Раздевшись до набедренных повязок и заткнув за пояс за спиной кинжалы, они потрусили к реке на кривых ногах кавалеристов, вошли в воду и заскользили вдоль толстого паромного каната, перехватывая его руками. Трос в середине провис, погрузившись в реку на половину человеческого роста, а течение было сильным, грозя унести шайнарцев, сбить с ног, но вскоре — куда скорее, чем ожидал Ранд, — они перелезли через дощатый борт парома. Вытащив кинжалы, Раган и Масима скрылись между деревьев. Чуть ли не через вечность двое солдат вновь появились на берегу и принялись медленно тянуть паром через реку. Баржа уткнулась в берег ниже деревни, Масима стал привязывать ее к причальным столбам, а Раган трусцой побежал к Ингтару. Лицо солдата было бледным, на щеке четко выделялся шрам от стрелы, и заговорил он голосом, который выдавал потрясение:

— Тот берег... На том берегу нет засады, милорд, но... — Он низко поклонился, мокрый и дрожащий от холодной воды и ветра. — Милорд, вы должны увидеть сами. Большой каменный дуб, в пятидесяти шагах к югу от пристани. Я не могу описать словами. Вы должны увидеть все сами.

Ингтар нахмурился, перевел взгляд с Рагана на дальний берег. Наконец сказал:

— Хорошо сделано, Раган. Оба молодцы. — Голос его оживился. — Уно, найди в этих домах чем обтереть людей. И проверь, не осталось ли у кого воды для чая. Если сможешь, дай им чего-нибудь горячего. Потом переправь вторую группу и вьючных животных. — Ингтар повернулся к Ранду: — Ну, готов посмотреть на южный берег Эринин? — Не дожидаясь ответа, он поскакал к парому вместе с Хурином и половиной своих конников.

Ранд помедлил лишь мгновение и последовал за ними. За Рандом поскакал Лойал. К удивлению Ранда, вниз по склону впереди него скакал посуровевший Перрин. Несколько воинов, перекинувшись грубыми шуточками, спешились, взялись за канат и приготовились его тянуть.

Мэт чего-то ждал и в последнюю минуту, когда один из шайнарцев уже отвязывал паром, ударил ногами свою лошадь и въехал на баржу, где и так было весьма тесно.

— Рано или поздно я же тоже там буду, верно? — заметил он, переводя дыхание и не обращаясь ни к кому конкретно. — Я должен его найти.

Ранд покачал головой. Мэт выглядел здоровым и цветущим, как обычно, отчего Ранд чуть не забыл, почему он отправился в этот поход вместе с друзьями. Чтобы найти кинжал. Пусть Ингтар ищет Рог. Мне же нужен кинжал для Мэта.

— Мы найдем его, Мэт.

Мэт окинул насмешливо-ехидным взглядом красивую красную куртку Ранда, нахмурился и отвернулся. Ранд вздохнул.

— Все будет хорошо. Ранд, — тихо сказал Лойал. — Как-нибудь, но будет.

Течение, ударив в борт, подхватило отчаливший от берега паром; противно заскрипел канат. Какими необычными паромщиками ни выглядели солдаты, шагавшие по палубе в шлемах и доспехах, с мечами, торчащими за спинами, но паром они вывели в реку вполне сносно.

— Вот совсем так мы уехали из дома, — вдруг заговорил Перрин. — В Таренском Перевозе. Сапоги паромщиков топают по настилу, вода журчит вокруг парома. Совсем как тогда. На этот раз все будет гораздо хуже.

— Как может быть хуже? — спросил Ранд. Перрин не ответил. Он рассматривал дальний берег, и его золотистые глаза почти сверкали, но совсем не нетерпением.

Спустя минуту спросил Мэт:

— Как может быть хуже?

— Будет. Я чую это, — вот и все, что сказал Перрин. Хурин взволнованно поглядел на него, но тогда Хурин, получается, на все с тех пор, как отряд покинул Фал Дара, смотрит нервно.

Паром глухо ударился о южный берег, крепкие доски проскребли по твердой глине, над головой нависли ветви деревьев. Шайнарцы, кто тянул за веревку, сели на лошадей, кроме тех двоих, которым Ингтар приказал перегнать паром и забрать остальных. Все двинулись за Ингтаром на берег.

— Пятьдесят шагов к большому каменному дубу, — сказал Ингтар, когда они скакали между деревьев. Говорил он как-то сухо и отстранение. Если Раган ничего не сумел сказать об увиденном... Солдаты проверили мечи в заспинных ножнах и покрепче взяли пики.

Сначала Ранд принял подвешенные за руки фигуры за пугала, болтающиеся на толстых серых сучьях каменного дуба. За темно-красные пугала. Затем он узнал знакомые лица. Чангу и второй, тот, кто был вместе с ним в карауле. Нидао. Выпученные глаза, зубы в оскале боли. После того как это было начато, они жили еще долго.

Перрин издал горловой звук, похожий на рычание.

— Хуже я не встречал, милорд, — слабым голосом произнес Хурин. — Хуже я не нюхал никогда, не считая подземной тюрьмы в Фал Дара той ночью.