— О, в самом деле? Ну что ж, хорошо.

— Филип... — Андре снова огляделся. — Анри более чем стремится поддержать сэра Уильяма во всем, что имеет целью самым суровым образом поставить на место этого дурака тайро Андзё — этот идиот зашел слишком далеко на этот раз. Не мог бы сэр Уильям обсудить все это наедине завтра? У Анри есть несколько соображений, которыми он хотел бы поделиться без посторонних ушей.

— Я уверен, что он согласится. — Тайрер сразу стал внимателен, забыв об усталости. Он был приятно удивлен: обычно Сератар сам запускал все французские инициативы, и англичане узнавали о них, только когда те уже шли полным ходом. Как, например, тайное приглашение посетить французский флагман, переданное князю Ёси, о котором они только что услышали из своих собственных источников — китайские слуги во французской миссии подслушали разговор Андре и Сератара, передали его содержание Номер Один Чену, который рассказал об этом Струану, а тот рассказал ему, а он — сэру Уильяму. — Военный совет? Они вдвоем?

— Я предлагаю вчетвером — им понадобятся помощники, чтобы запустить их замыслы в действие, однако чем меньше людей будут знать о них, тем лучше. Если потом они захотят ввести в курс дела адмирала и генерала — прекрасно. Но потом, а?

— «Сердечное согласие», Антанта? Я поговорю об этом со Стариком первым же делом завтра утром. Как насчет одиннадцати часов?

— А в десять не получится? У меня в полдень свидание, которое нельзя отменить.

Андре обсудил идею этой встречи с Сератаром сразу же, как только вернулся после разговора с Райко:

— Анри, это встреча может иметь большое значение, чем меньше о ней будут знать другие министры, тем лучше. В этот раз нам придется притвориться, что мы на сто процентов заодно с англичанами. У них есть боевые корабли, у нас нет. В этот раз мы должны склонить их начать войну.

— Почему?

— Я получаю информацию от Тайрера, который имеет её от своего ручного самурая Накамы — Анри, Тайрер поразительно хорошо говорит по-японски после того короткого времени, что он здесь. У него замечательные способности к языку, поэтому нам следует серьезно присматривать за ним и располагать к себе. Тайрер выяснил, что существует сильная неприязнь между этим Андзё и Торанагой Ёси, который, подобно вам, является патрицием, в то время как Андзё больше плебей.

Его позабавило, как Сератар надулся от гордости, услышав эту лесть, — он был не большим патрицием, чем сам Андре.

— Мы будем тайно подбивать англичан на то, чтобы расправиться с этим Андзё, а сами в последний момент отстранимся от фактического столкновения и все это время будем привязывать к себе Ёси, сделав это нашей первостепенной тайной национальной политикой. Мы превратим его в союзника, мы должны это сделать, потом, действуя через него, мы спихнем британцев в их выгребную яму и станем контролировать здесь все иностранное присутствие.

— Как мы добьемся этого, Андре? Привяжем его к себе?

— Предоставьте это мне, — ответил он, снова положившись на то, что через Райко, предоставляя ей ценную информацию и деньги, он сможет установить нужные контакты и сблизиться с Ёси. — Он станет тем ключом, который отомкнет нам Японию. Нам придется вложить кое-какие деньги, немного. Но, положив их в нужный карман... — а кое-что перекочует и в мой, фыркнул он про себя, — я гарантирую успех. Он будет нашим Рыцарем в Сияющей Броне. Мы поможем ему стать сэром Галахадом, который погубит короля Артура Крошки Вилли.

Почему же нет? — снова повторил он про себя, стоя на променаде вместе с Тайрером, ещё одной ключевой фигурой на шахматной доске французского влияния в Азии. Филип будет...

Боже мой! — едва не вырвалось у него, когда в его голове мелькнула вдруг дикая мысль: если Струана убьют на дуэли и Анжелика станет дамой без масти, не сможет ли она стать Гвиневерой для этого джапо Ёси? Почему бы и нет? Ему, возможно, понравился бы этот экзотический кусочек. Через Райко, возможно, Анжелика могла бы... потому что источник её средств иссякнет с пугающей быстротой и она, следовательно, окажется уязвимой.

Он рассмеялся и отложил мысль об этом в сторону: она была слишком сумасшедшей, чтобы серьезно продумывать её сегодня ночью.

— Филип, — произнес он, желая, чтобы тот считал его своим лучшим другом. — Если мы сможем помочь нашим хозяевам найти верное решение и осуществить его... а?

— Это было бы чудесно, Андре!

— В один прекрасный день вы станете здесь послом. Тайрер рассмеялся.

— Не говорите глупостей.

— Это не глупости. — Несмотря на то что они всегда будут во враждующих лагерях и он должен сохранить возможность влиять на него, Тайрер ему искренне нравился. — Через год вы будете свободно говорить и писать по-японски, Крошка Вилли вам доверяет, у вас есть ваш козырь в колоде, Накама, который вам поможет. Почему же нет?

— Почему же нет? — повторил Тайрер с улыбкой. — Пусть сегодняшний вечер закончится на этой приятной ноте. Счастливых снов, Андре.

В клубе всё ещё продолжался шумный, пьяный спор среди тех немногих торговцев, что ещё сидели у стойки. Несколько морских и армейских офицеров, Твит и остальные торговцы сидели за столиками, в беспорядке расставленными по залу, и опрокидывали «по последней».

За столиком у окна сидели граф Сергеев и недавно прибывший швейцарский министр Фриц Эрлихер. Русский спрятал в усы снисходительную усмешку, наклонившись над бокалами с портвейном.