Юноша был в простых черных штанах поверх ути-бакама [60] и в старой охотничьей стеганой куртке. Малый лук с колчаном уже торчали из-за его плеча, а рукава — чтобы не мешали стрелять — он подвязывал на бегу.

— Куда он пошел?

— Во дворец Хорикава-ин. Думаю, он уйдет оттуда. Не думаю, что он доберется до дому живым. Но убивать его будут люди.

Райко что-то прикинул в уме — очевидно, расстояние до дворца Великих Министров — и развернулся в северную сторону.

— Не успеем! — сказал он почти на бегу.

— Нам туда и не нужно, — Сэймэй перехватил его за перевязь колчана и показал на то место, где он перепрыгнул ограду. — Великий министр едва ли хочет, чтобы подозрение пало на него или его слуг. Не забывайте, — это было сказано уже возле стены, где Сэймэй подставил Райко руки «замком», — он делает все так, чтобы подозрение, — прыжок, подброс, — пало на его младшего брата.

Снова прыжок — Сэймэй оказался на стене рядом с Райко.

— Тогда, полагаю, его будут ждать у моста через канал, — они уже бежали вверх по Восточному Проспекту. — У Четвертого Квартала, где ближе всего к дому господина Канэиэ!

— Скорее всего, — согласился Сэймэй.

— Почему вы не пришли раньше! — Райко не успел привести волосы в порядок, и отплевывался, когда ветер забивал пряди ему в рот. — Может быть, его уже убили!

— Я отправился за вами, едва получил известие, что он действительно там. Он ведь не глупец, хотя и очень напуган. Сначала он пошел к женщине — и лишь проведя там значительное время, каких-нибудь полстражи назад, переоделся в простое платье и отправился к своему покровителю. Расчет был верен — если бы мои люди не сменяли друг друга, они бы не дождались его. Что удивительного в том, что человек отправился к любовнице?

— Он единственный, кто покидал дом?

— Нет. Госпожа Токико отправилась к даме Кагэро — и до сих пор там. Вернее, была там, когда мне последний раз доложили.

— Выходит, она лгала, говоря, что с госпожой Кагэро ее ничто не связывает?

— Выходит, так…

Они подбежали к мосту.

— На той стороне или на этой?

— Полагаю, на той…

Стража жгла костры на перекрестках и у мостов. Это было, конечно, необходимо холодными ночами — но, с другой стороны, любой злоумышленник, скрываясь в темноте, мог легко сосчитать фигуры вокруг костра и удостовериться в том, что никто из греющихся не сунется в темноту…

Стражникам предписывалось по двое покидать посты и делать обход квартала непрерывно — но кто будет сторожить сторожей? Это удобно для воров, грабителей и убийц… и для тех, кто ставит ловушки на воров, грабителей и убийц. Можно замереть в темноте — и если стражники останутся у костра, никто не обнаружит тебя, никто случайно не выдаст твое присутствие, и никто не собьет тебе ночное зрение светом фонаря.

Райко успокоил дыхание. Распущенные волосы лезли в лицо, и он одной рукой собрал их в хвост на затылке. И почему сразу не подумал, что будут мешать? В руку что-то ткнулось. Посмотрел — короткий шнурок, должно быть, Сэймэй сунул. Хотел поблагодарить, да решил, что опасно говорить, могут услышать. Завязал хвост шнурком, затянул узел.

Оставался нерешенным один вопрос — как в темноте понять, где тот, кто им нужен, а где — убийцы?

— Эй, кто там? — окликнули стражники от костра.

Райко шагнул вперед, показался на свету.

Благородного человека невозможно спутать с простолюдином, даже когда на нем самая простая одежда и волосы в беспорядке после ночи с возлюбленной. Райко оглядел стражников, и те поклонились… Сэймэй оставался в тени.

— Ну, проходите, господа, — сказал, видимо, начальник караула.

Райко не нашел ни одного знакомого лица. Может быть, новички? Но даже новички не могли не узнать его. А они не узнали. Не вскинулись, не обеспокоились тем, что их поймали за явным нарушением дисциплины…

В столице было полно начальников, которых рядовые подчиненные годами не видели в глаза, губернаторов южных и западных провинций, никогда в жизни не уезжавших дальше Южной Столицы [61] и влюбленных, воспевающих красоту дам, за которыми они даже не подсматривали сквозь занавеску. Но Райко был воспитан иначе. О Минамото-но Мицунака можно было сказать, что он жесток, вспыльчив и груб — но даже враг не упрекнул бы его в небрежении делом. Каждого из своих самураев он знал в лицо и по имени. Конечно, нельзя было того же сказать о простых копьеносцах — но и те видели господина своих господ достаточно часто, чтобы узнавать его везде. Райко в этом следовал примеру отца — и потому сейчас заподозрил неладное.

— А кто же обходит квартал? — громко спросил он.

Не дело загулявшему придворному цепляться к городской страже, но не такая уж это и редкость — там, где днем пройдет и не заметит, ночью может захотеть показать свою значительность… какие-то простолюдины смеют пропускать его или не пропускать, а сами дела не знают.

— Нижайше прошу вас следовать своею дорогой, господин, — сказал тот, кто был за старшего. Двое незаметно — это они думали, что незаметно — начали заходить за спину.

Райко посмотрел в лицо «старшого». Действительно, даже при неверном свете костра нельзя простолюдина перепутать не только с благородным человеком, но и с самураем…