Так он и сделал. Друзья, затаившись, ждали.

— Ах, это ты, ма? — вдруг к изумлению всех четверых громко спросил Иван. — Как это не открываем? А мы тут все сидим и решили, что это кто-то чужой… Ну, не то чтобы испугались, но, в общем, да. А потом, папа ведь написал в записке, что вы будете поздно… Ах, ты просто забежала и потом снова уйдешь. Ну, давай, спускайся.

— Мать, — с вытаращенными глазами сообщил друзьям Пуаро. — Главное, она звонила, звонила, а потом поднялась к бабушке Марго.

Команда отчаянных, с одной стороны, испытала большое облегчение, а с другой — разочарование. Несмотря на охвативший всех страх, когда начались настойчивые звонки в дверь, появилась надежда поймать преступников с поличным.

Звонок задребезжал коротко и нервно.

— Ма, ты? — все же осведомился Иван.

— Нет, Александр Сергеевич Пушкин, — раздался из-за двери раздраженный голос Инги Сергеевны.

Сын открыл.

— Чем вы тут занимаетесь? — она совсем не обрадовалась толкущейся в прихожей Команде отчаянных.

— Да вот. Чай собирались пить, — сообразил, что ответить, Иван.

— Чай с пирожками, — помог Луна. — Бабушка Марго для нас испекла. Вовремя вы пришли, Инга Сергеевна. Пойдемте с нами. Там уже все накрыто.

Мать Ивана ответила уже немного мягче:

— Спасибо за приглашение, но я буквально на пять минут. А вы пейте.

Она быстро прошла в свою комнату и затворила дверь.

— А действительно, — прошептал Луна. — Попьем. А то ведь совсем забыли, — и глаза его вновь маниакально сверкнули.

— Фанатик пирожков, — у Марго чуть вздернулись вверх уголки губ.

Но не успели они подогреть давно остывший чайник, как в кухне возникла переодевшаяся в другое платье Инга Сергеевна.

— Кстати, Иван, что за шутки? — строго глянула она на сына.

— Ты о чем? — насторожился тот.

— О гранатах для бабушки. Ты ведь их купил перед тем, как её увезли в больницу?

— Да, — подтвердил Иван.

— А теперь я хочу из них выжать сок и завтра ей отвезти. Она очень просила. Где они? — Инга Сергеевна не сводила с сына строгого взгляда.

— На кухне, где же еще, — откликнулся он.

— Я вчера тут все разобрала. Нигде гранатов не было, — сказала Инга Сергеевна.

— Может, воры унесли? — вмешалась Варя.

— Ну, конечно, — покачала головой мама Ивана. — Если бы это случилось с Иваном первый раз. А то ведь вечно сунет куда-нибудь и из головы вон. Пожалуйста, постарайся до вечера вспомнить. Не хочу, чтобы они гнили где-нибудь в доме. А если у тебя совсем память отшибло, не поленись купить новые. И запри за мной дверь.

Проводив мать, Иван вернулся на кухню.

— Все ясно, — Варя встретила его веселым смехом. — Воры залезли за картиной «Красные гранаты», но не нашли её. Зато обнаружили живые гранаты. Вот и решили хоть чем-то порадовать заказчика.

— Так сказать, утешительный приз, — добавил Луна.

Кухню сотряс истерический хохот. Не засмеялся один Иван. Он лихорадочно пытался вспомнить, куда мог положить пакет с гранатами: «Так. Значит я их купил, потом бабушку с мамой встретил, вернулся домой. Тут предок был. Я разделся… Может, на вешалке?»

Покинув все ещё нервно хохочущую компанию, он отправился в прихожую. Там ничего похожего на гранаты не оказалось. Идти за новыми? Но в сложившихся обстоятельствах ему совсем не хотелось выходить из дома. Даже в сопровождении друзей. Нападение возле подъезда показало: они не очень-то надежная защита. Если бы не охранник Баскаковых, неизвестно, где бы Иван сейчас находился. Поэтому ему хотелось во что бы то ни стало отыскать пропажу.

— Та-ак, — пробормотал он себе под нос. — Значит, я разделся, а потом, потом… Фу, черт. Ничего не помню. Неужели их действительно жулики увели? Да нет. Не может быть. Кажется, я все-таки сразу пошел в свою комнату. Поищу там.

Он прошел к себе. Ни на столе, ни под столом гранатов не было. Зато между столом и стеной валялся пакет. Иван схватил его. Внутри алели гранаты.

Вернувшись к друзьям, Иван гордо высыпал содержимое пакета на стол.

— Вот. Нашлись! А вы говорите, грабители!

— О-о-о! — радостно схватил самый красный гранат Луна, уже успевший основательно поработать над пирожками. — Сейчас закусим сочненьким.

И он широко раскрыл рот, изображая, что собирается впиться зубами в гранат, словно в яблоко.