Маледикт опустил ладонь на рукоять меча: поверенный проследил за его движением, сузив глаза. Смерть принесет не клинок; этот негодяй осторожнее, чем кажется, самоуверенность — только маска.

— Что у нас на ужин, Джилли? — спросил Маледикт, растягивая время и размышляя о возможности применения яда, столь любимого в Итарусе. Однако все зелья хранились в комнате наверху.

— Устрицы, прямо с рынка.

Маледикт откинулся на спинку кресла, пока лакеи подавали блюда, и пристально наблюдал за поверенным, пытаясь определить: всегда ли тот так осторожен и сосредоточен на оружии — или же есть более серьезный повод для беспокойства. Юноша взял устрицу, пробуя пальцем острый, зазубренный край ее раковины.

— Джилли, не так ли? — позвал поверенный. — Разрешаю тебе попробовать первым.

— Поздно, — проговорил Маледикт, бросая на тарелку опустевшую раковину. — Джилли, они хороши.

— Это тебе так кажется, — возразил Янус, ковыряя свою устрицу с нескрываемым отвращением. — Если бы ты любил меня, Мэл, то не стал бы подавать их, даже несмотря на то, что Арис ввел запрет на импорт продуктов. Я видел гавани, где их вылавливают. Там такая отвратительная вода!

— Цены на продукты просто нелепы. Итарус получает львиную долю и оставляет нам возможность ссориться из-за жалких остатков, немыслимо завышая стоимость. Аристократам стоит научиться жрать крыс, как мы когда-то. Тогда они перестанут страдать от безденежья.

— Мэл, неужели обязательно в каждом разговоре упоминать о прошлом? — рассердился Янус. — К тому же, мы никогда не ели крыс. Крысы — грязные животные!

Лицо поверенного расплылось в ухмылке.

— Трудно убедить окружающих, что принадлежишь к высшему обществу, когда им случалось видеть тебя в лохмотьях и грязи.

Янус вскочил, стиснув в руке тупой столовый нож.

Джилли передернуло. Взгляд поверенного метнулся к Янусу, даже при виде столь незначительной угрозы; рука тут же нащупала пистолет.

— Сядь, Янус. Не позволяй ему себя расстраивать. В конце концов, ты, хоть и незаконнорожденный, а по происхождению куда выше нашего… гостя, — проговорил Маледикт.

Янус кивнул.

— Ты всегда был моим голосом рассудка.

Маледикт ответил улыбкой. Вспышка гнева сослужила службу, доказав, что поверенный принимает в расчет то оружие, что направлено непосредственно на него. Ведь он отреагировал на Януса, сжимавшего тупой нож, а не на Маледикта — обладателя острого, грозного меча.

— Джилли, я наелся, а тебе пришлось делиться. Хочешь мою последнюю устрицу? — Маледикт поднялся; поверенный наблюдал за его движениями, краем глаза следя и за Янусом. Пистолет он не выпускал из рук.

— Открой рот, друг, — сказал Маледикт, присев на подлокотник кресла Джилли. — Я тебя покормлю. — В глубине души Маледикт верил, что Джилли подыграет ему; Ани расправила крылья, и чувство близкого кровопролития было столь приятно, что он улыбнулся.

Джилли открыл рот; Маледикт опрокинул устрицу.

— Вкусно?

— Да, — Джилли шевельнул бледными губами, силясь проглотить.

Маледикт поцеловал его в лоб, на что поверенный не преминул заметить:

— Что, одного мужчины мало? А ты развратная…

Быстрый, резкий, рассекающий поцелуй в шею зазубренной ракушки заставил его потрясенно замолчать; поверенный стал нащупывать курок. Рана была неглубока; массивное тело Джилли и кресло не позволили Маледикту нанести смертельный удар. Поверенный подался назад, зажимая рукой кровавую полосу. Маледикт замахнулся снова, прежде чем поверенный успел выстрелить: второй удар был жестче, глубже — и оказался смертельным.

Маледикт затолкал ракушку в искаженный судорогой рот поверенного, предотвращая попытку вскрикнуть, и опрокинул его вместе с креслом.

— Джилли, займись дверями, — приказал Маледикт.

Джилли очнулся от потрясения и бросился запирать двери. Янус выхватил пистолет из рук агонизирующего поверенного.

— Осторожнее с курком, — предупредил Маледикт. Они отступили; поверенный беззвучно бился в судорогах, колотя сапогами по перевернутому креслу, пока Янус не поднял его.

Джилли поднес ко рту трясущиеся руки. Потом поднял бокал Маледикта и осушил его до дна. Руки у него продолжали дрожать.

Маледикт подошел к нему и попытался обнять; Джилли отшатнулся, не в силах отвести глаз от окровавленных пальцев юноши.

— Тогда уходи. Беги, если хочешь. Только мы должны были сделать это. — Маледикт пнул тело; поверенный судорожно вздохнул. Маледикт с отвращением сморщил нос. Джилли, побледневший, бросился прочь.

Янус вернулся к столу и продолжил ковырять еду вилкой.

— Я должен поквитаться с Роучем. Нужно было действовать сразу, как только он сказал, что я тебя убил. Но я разберусь с ним, прежде чем уеду. Тут поверенный был прав. Роуч и в самом деле жаден до денег.

— Роуч был моим другом. — Маледикт взял салфетку, намочил ее в чаше для рук и стал оттирать ладони.