Собака не то что кошка. Собаки, как и люди, научились бояться высоты. Однако это был единственный путь.

Подобравшись, напрягши все мускулы, Лесси замерла на месте. И прыгнула. Она метнулась насколько могла вперед, нацелившись на крышу фургона. Еще летя по воздуху, она уже знала, что упадет ближе. Чувство времени и чувство равновесия сказали ей, что не удастся благополучно приземлиться.

Она вытянула передние ноги и чуть задела ими самый край. Одну секунду она висела на когтях, задними ногами царапаясь в борт. Потом тяжело упала наземь. И лежала, оглушенная.

Наверху, в зале суда, в окнах выстроились лица. Ловец испустил резкий крик:

— Теперь не уйдет!

Они с товарищем повернули было; но их остановил резкий окрик. Судья хмуро поглядел на них, а когда заговорил, со всяким весельем на этот день, казалось, надо было распроститься.

— Вы в зале суда. Извольте выйти чинно и тихо. Джентльмены, прошу. Перерыв я объявлю своевременно.

Застучал молоток, и все встали, потому что раскатилось вековое судейское: «Слушай!»

Двое ловцов, ворча под нос, медленно шли к дверям. Выйдя наконец в коридор, они кинулись бегом.

— Распроклятая собака! — пропыхтел старший из двух. — Ну, я ей покажу! Дайте мне только…

Но, выскочив во двор, они оторопели. Глядят по сторонам. Вот фургон. Вот место, где Лесси лежала, оглушенная. И, однако, ее здесь нет! Во дворе пусто.

— Ну. Доннел, хорошо, когда на этом не кончатся все чудеса этого распроклятого дня! — пыхтел старший. — Она же, конечно, убилась насмерть — так где же она?

— Перелезла через стену, мистер Фергюссон!

— Шесть футов… И не могла же она не убиться насмерть. Это никакая не собака, Доннел. Это распроклятый вампир.

Они пошли назад, в свою контору в подвале.

— Мистер Фергюссон, вампир — это ведь крылатая тварь?

— Точно, Доннел. Потому я и назвал ее вампиром. Животному нужны крылья, чтоб перебраться через эту стену.

Доннел почесал в затылке.

— Я когда-то, — сказал он, — видел в кино картину про вампиров.

Старший принял строгий вид:

— Куда это годится, Доннел! Я ломаю голову над делом — над очень важным делом, так ведь? — а ты тут мелешь мне про кино!

Ты никогда не продвинешься по службе в муниципалитете, если и впредь будешь так же. Вопрос, стало быть, такой: как нам быть с собакой?

Доннел выпятил губы:

— Я не знаю…

— А ты подумай. Что бы ты стал делать, если бы ты был один?

Доннел погрузился в мрачное раздумье. Наконец по его лицу как будто пробежал солнечный луч.

— Сядем в наш фургон и поедем по улицам и будем разъезжать, пока опять не наедем на нее!

Старший покачал головой с таким видом, точно разочаровался во всем роде людском.

— Доннел, неужели ты так никогда и не научишься?

— Не научусь? А чему это я сейчас не научился?

— Смотреть на время, смотреть на время! — веско сказал Фергюссон. — Сколько раз я тебе говорил? Раз ты на казенной службе, ты должен соблюдать свои рабочие часы. Ты только раз начни работать всечасно, день и ночь, — и кончено: они уже станут ждать от тебя того же всегда.

— Оно, конечно, так. Я и забыл.

— Забыл! Ты забыл! Так вот, ты не забывай. Бери пример с меня, мой мальчик, тогда ты кое-чего добьешься.

У младшего был пристыженный вид.

— Так-то! — сказал тот. — Пораскинешь умом — и ногам покойней. Теперь что мы должны сделать? Мы должны написать рапорт.

Он взял карандаш и бумагу. Долго сосал кончик карандаша.

— Нелегкое это дело, Доннел, — сказал он наконец. — Это же черное пятно на моей служебной репутации. Я здесь двадцать два года, и ни разу за всю мою службу не бывало случая, чтобы собака ушла. Я просто не знаю, как о таком доложить.

Доннел почесал в затылке. И тут его осенило:

— Послушайте, а что, если вы попросту забудете? Не доложите о ней вовсе ничего?

Старший удивленно поглядел на него:

— Пожалуй, голова у тебя, Доннел, не совсем пустая. Ты наконец кое-чему научился. Но ты забыл одну оч-чень важную вещь: происшествие в суде. О нем непременно пойдут шуметь!

— Да уж, непременно! — с жаром подхватил Доннел. — Но кто же докажет, что мерзавка была у нас поймана? Если придут с проверкой, мы им предъявим того кудлатого мерзавца, которого мы изловили нынче утром. Просто укажите в рапорте на одну штуку меньше, и не будет тогда ни одной сбежавшей собаки, никакого пятна на вашей… вашей… как ее?… реплутации!

— Ты отлично придумал, Доннел!

Старший засел за отчет. С полчаса он мучительно писал. Только он кончил, как зазвонил колокольчик. Дверь отворилась, и вошел полисмен. Следом за ним вошли девушка с молодым человеком — те, что стояли тогда на мосту.