— Но наших офицеров в момент, когда они откроют огонь из минометов, могут задержать. Это очень рискованно. Не хотелось бы оставлять явных следов.

— Мой фюрер, в такой операции без риска не обойтись, однако мы предусмотрели все. Часть группы прикроет дом, из которого будет вестись минометный огонь. Наши люди создадут в том районе панику, это позволит им скрыться вместе с минометчиками. После завершения операции шейх шахсевенского племени переправит всех участников в Турцию, а там их будут ждать наши люди.

Выслушав Гиммлера, Гитлер встал и быстро заходил по комнате. Гиммлер остался сидеть.

Властолюбивый «железный Генрих» занимал бесчисленное количество высоких должностей и был в фаворе у Гитлера, но не поэтому он так независимо вел себя в присутствии фюрера. Многие знали, что Гиммлер — человек суеверный, проводивший свой досуг за гаданием на картах, — труслив и нерешителен. Видимо, что-то личное крепко связывало его с Гитлером и придавало ему уверенность в неизменно хорошем отношении к нему фюрера.

Шелленберг, вытянувшись, словно молоденький офицер, стоял в стороне. Только глаза бегали из стороны в сторону, следя за фюрером. Он рассматривал его уши петлями, старался заглянуть в синие выпученные глаза Гитлера, но тот слишком быстро шагал по кабинету, несмотря на то, что заметно волочил правую ногу.

Фюрер напряженно думал. Это было время, когда у него самого поколебалась уверенность в успехе.

То, о чем доложил Гиммлер, давало шанс в такой трудный момент как-то повлиять на ход войны. Надо только умело использовать его. Неожиданно Гитлер направился к Шелленбергу и, взяв под руку растерявшегося аса мокрых дел, спросил:

— Подготовлены ли люди для этой операции?

— Да, мой фюрер. Группа уже сформирована. Мы направили в Иран дельного офицера. У него сохранились там нужные связи, он подготовит все для приема наших людей, — Шелленберг умолчал, что эти связи, да и сам офицер не его ведомства, а военной разведки — абвера. — Кроме того, — продолжал он, — в Иране уже есть группа парашютистов. В ее составе опытные разведчики, на которых можно вполне положиться. Мы используем их на случай, если почему-либо не сможем перебросить в Иран группу отсюда.

Гитлер был доволен. Он отпустил Шелленберга. Гиммлер остался, им надо было обсудить тревожные сведения об очередном антифашистском заговоре, раскрытом в Гамбурге.

Свинцовые тучи заволокли осеннее московское небо, словно над столицей собралась вся гарь войны. Над домами, причудливо раскрашенными зелеными и коричневыми разводами, с окнами, пестревшими бумажными полосками, висели аэростаты воздушного заграждения.

По Театральному проезду, лавируя среди грузовиков с военным снаряжением, автобусов с ранеными, тягачей, тащивших за собой орудия, спускалась «эмка». Миновав Манежную площадь, она свернула в Кремль.

У здания Совнаркома из машины вышел военный в погонах полковника. Он быстро поднялся по лестнице. Коренастого, подтянутого полковника можно было принять за молодого еще человека, если бы не его седые виски. Это был чекист Николай Федорович Авдеев.

В приемной на втором этаже, куда зашел Авдеев, было пусто, рядом в кабинете шло совещание, там находился ответственный работник органов государственной безопасности генерал-майор Василий Иванович Панков. Он-то и нужен был Авдееву.

Дежурный, выслушав просьбу полковника, скрылся за тяжелой дубовой дверью и через несколько минут появился вместе с Панковым. Высокий, худой, немного сутулый генерал с тревогой посмотрел на своего помощника. Он знал, что тот не стал бы его вызывать с совещания, если бы не важное событие.

— Что стряслось, Николай Федорович? — спросил он, направляясь к окну, где стояли у столика два кресла.

Они уселись.

— Получены данные, что немцы готовят покушение на Большую Тройку во время Тегеранской конференции, — доложил Авдеев, передавая донесение своему начальнику.

Генерал прочел сообщение.

— Это передал Светлов? — спокойно спросил он.

— Да. Он редко дает о себе знать, но уж если пришлет весточку, то обязательно важную, — ответил Авдеев.

— Почему же он не сообщил нам раньше о засылке немцами Глушека в Иран? — спросил он.

— Он недавно сообщил, что такая засылка готовится и что все данные об агенте сообщит позднее, но у Довгера плохо с питанием рации, и нам пришлось дать указание выходить в эфир реже, передавать только самые важные сообщения. В телеграмме о поляке он, кроме фамилии, ничего не смог сообщить. Я поручил нашим в Тегеране разыскать Глушека и последить за ним.

— Придется сейчас же после совещания доложить о заговоре. Вы не захватили с собой личное дело Светлова?

Авдеев извлек из портфеля папку и передал генералу.