2. Установлено, что многие члены ex-officio, [514] чьи имена обнаружены в списке Генерального Совета, не знают Конвенции и, что весьма вероятно, они даже «никоим образом» не заинтересованы в Обществе и его заботах; что некогда они присоединились к организации, а потом, вероятно, забыли о ее существовании, тем самым они вышли из Ассоциации. Подобная аргументация требует веского обоснования. Почему бы не оповестить об этом официально действующих Членов, или почему никто не оповестил Штаб-квартиру о подобном непристойном нарушении правил, превратив ее в «место для гуляния» людей, пренебрегающих делом? И как к этому относиться: как к административной ошибке вкупе с легкомысленностью или все-таки как к препятствию в «прогрессе истинной теософии». [515]

3. «Членам Общества, помогающим в работе Президенту-Основателю», – продолжаются обвинения в жалобе, – «Генеральный Совет только советует, что представлять на рассмотрение»… – «а тем временем Президент-Основатель уполномочен издавать “особые распоряжения” и “временные постановления” от имени этого («марионеточного») Совета». (Правило IV, р. 20.) Кроме того, обращается внимание на то, что при 150 членах Генерального Совета Президент счел достаточным для решения любого жизненно важного вопроса присутствие кворума из 5 и даже 3 членов и т. д. и т. д.

Против подобного «неотеософского» проявления власти горячо возражали г-да М.М. Чаттерджи и А. Гебард, утверждая, что это ведет Общество к цезаризму, «тирании» и «папской непогрешимости» и т. д. и т. д. Тем не менее, правота этих двоих «жалобщиков» в принципе не оправдывает абсурдных преувеличений в использованных ими выражениях; ибо, на одной странице справедливо обвиняя в «тиранической управлении» «централизации власти» и «папском установлении» (стр. 9), на стр. 11 Президент-Основатель показан лицом, «издающим особые постановления» из этого «центра цезаризма» – но такие, которым никто не обязан повиноваться, пока сам этого не пожелает! «Прекрасно известно, – замечает первый автор, – что не только индивидуальные лица, но даже филиалы отказались платить этот [ежегодный] взнос – в… 2 шиллинга» (стр. 11); такая аргументация принижает саму себя. Это выглядит как всего лишь несуществующая власть, неспособная на что-либо, производящая только видимость могущества, с которым никто не считается.

Эта политика издавать «особые постановления» с такими плачевными результатами и в самом деле предосудительна и вызывает возражения; но вовсе не своей тенденцией к цезаризму, а просто потому что это становится чрезвычайно смешно. Подписывая такие постановления, он неоднократно возражал против уверений, что движим скорее духом мировой гордыни и нетеософского чувства самоуважения, а вовсе не чего-либо другого, подобного смирению йоги. С сожалением хотелось бы признать, что мир циников, зубоскалов и отнюдь нетеософского величия, к чему они и стремились, зачастую добывает свой основной капитал в насмешке. Но что в самом деле поражает: как мог некий европейский теософ, находясь среди этих нелепостей и поступая по зову разума и долга – совершить преступление, пусть на худой конец и безвредное, пусть даже нелепое, пусть из толики тщеславия, из желания придать себе важности – и не по отношению к Основателю, а к своему Обществу, за которое он готов умереть в любую минуту. Да, воистину, одна нелепость стоит другой. Западный теософ, который ради определенного магнетизма носит длинные волосы или же демонстрирует небывалую эксцентричность в своем одеянии, заслуживает за это осуждения не больше, чем наш Президент за свои «особые предписания». Только вот последний, оставаясь таким же любезным и братски расположенным к «любому теософу и даже филиалу» – которые пренебрегают им и его «предписаниями», отказываются платить то, что согласны платить другие, – продемонстрировал при этом в десять раз больше теософичности и истинного соблюдения принципов Братства, нежели первый, который стал клеветать и обзывать его такими жестокими словами, вместо того, чтобы учтиво предостеречь его от того скверного влияния, которое он мог оказать. К несчастью, именно эти люди громче всех говорят о добродетели и теософии, и мы имеем два лучших их образчика. Лишь немногие из них, если таковые имеются, пытаются как осветить собственное лицо, прежде чем поднять голос по поводу соринки в глазах собрата. Кроме того, похоже, что в наши дни обвинять собрата – становится вполне заурядным теософским действием. Причем обрушиться на него с неистовством и при этом даже не предложить хоть какой-то помощи попытаться от этой соринки избавиться.

Общество горячо критикуют за то, что оно требует каждого состоятельного теософа (бедные с самого начала освобождены от этого) уплачивать ежегодный взнос в размере двух шиллингов, чтобы помочь оплате расходов на содержание Штаб-квартиры. Это объявляется «нетеософским», «небратским», а «вступительный взнос» в размере 1 фунта объявляется не иначе как «торговлей Братством». Словно бы наше «Братство» способно продемонстрировать снова самый высочайший уровень из всех, что достигали какие-либо другие ассоциации – прошлые или настоящие. Теософическое общество никогда не выказывало тщеславных притязаний затмить в теософии и братстве существующее испокон веков Братство Иисуса и его Апостолов, [516] и эта «Организация», помимо запрашивания взносов, время от времени отвергаемого, сама оказывает помощь без требования денег, и по сути дела она являет собой истинную Братскую коммуну. Тем не менее, подобные действия могут показаться нетеософскими и предосудительными, когда в наши дни высокой культуры одним народам дана привилегия обогащаться за счет других и надеяться удостоиться за это высоких почестей… не кажется ли вам, что это и есть та самая помеха на пути к обожествлению и канонизации вышеуказанной самой ранней группы «Братства»? Наше Общество никогда не стремилось возвыситься до того, чтобы превзойти идеи братства и этики, проповедуемые Христом, но пыталось лишь подделаться под церковное христианство – как первоначально приказали нам наши МАСТЕРА. И если у нас получается это не хуже Евангелического Братства и гораздо лучше какой-либо церкви, которая изгоняет своих членов за то, что они слишком долго не платят церковные взносы, то действительно, непонятно, почему наша «Организация» должна быть подвергнута остракизму нашими же собственными членами. По меньшей мере перо последних должно показать им же самим меньше язвительности, в эти беспокойные дни, когда каждый, похоже, склоняется найти в Обществе недостатки, и очень мало таких, кто склонен ему помочь, когда Президент-Основатель – единственный, кто работает, не покладая рук в Адьяре с небольшой горсткой преданных теософов, готовых помочь ему во всем.

4. «В природе не существует такого учреждения, как Основное Общество», – говорили нам (стр. 2 и 3). – «Оно исчезло из Правил и… легально не существует»… Общества, не имеющего регистрации – нет – юридически; и поэтому больше нет ни одного законного теософа. Неужели на всем земном шаре существует только один-единственный член, который может быть признан теософом юридически или перед Магистратом? Почему, в таком случае, эти джентльмены «жалобщики» называют себя «теософами», если не признают того простейшего легального положения, что вышеупомянутое «Основное Общество» и есть сама Штаб-квартира? Основная организация существует и будет существовать до тех пор, пока еще жив последний мужчина или женщина из первоначальной группы Теософов-Основателей. Это в организационном плане, а что касается в нравственном отношении, под Основным Обществом подразумевается маленькое ядро теософов, которые священно сохраняют сквозь шторма и бури первоначальную программу Т. о. в том виде, в котором ее учредили под руководством тех, кого они признают – и будут признавать до последнего своего вздоха – как истинных вдохновителей и основателей Движения, их образа жизни, то есть – Священных МАСТЕРОВ И УЧИТЕЛЕЙ. [517]

5. Следующее недовольство заключалось в том, что Т. о. «принимает Законы без санкции», и «имеет законодательный орган незаконно», «Основное Общество не существует» и, что хуже всего, – «Президент стоит выше всех правил»… Это только отчасти верно. Но даже если бы все было абсолютной правдой, то было бы очень просто уничтожить подобные правила одним росчерком пера либо изменить их. А теперь следует любопытная часть этой суровой филиппики против Т. о. со стороны наших красноречивых Демосфенов. Через шесть страниц (и это из двенадцати): наполненными вышеупомянутыми обвинениями, автор на 7-ой странице признается, что они все-таки были изменены!.. Мы узнаём, что «вышесказанное» (скорее последними) «было написано под влиянием ошибочного мнения, что Правила, датированные 1885 годом… были самыми последними. После этого было обнаружено, что есть более поздняя версия Правил, датированная 1886 годом, в которой изменены старые правила в очень важных их пунктах». Тем лучше. Почему в таком случае вспоминаются ошибки прошлого, если их больше не существует? Однако обвинители ничего особенного в этом не видят. Они решили действовать подобно теософской Немезиде – и никоим образом не обескуражены этим открытием, поскольку, тем не менее, добавляют, что «необходимо изучить более ранние правила, дабы уточнить основные принципы, из которых исходили действующие правила. Это напоминает басню о Волке и Ягненке. Однако – видите ли… «суть заключается в том, что Конвенция не имела права создавать какие-либо правила, например права, противоречащие духу теософии»… и т. д. и т. д.

Это самый необычайный довод, который только можно себе представить. В подобном случае невозможны ни Братство, ни Ассоциация, ни Общество. Более того; ни теософа, какой бы святой не была его теперешняя жизнь. Он не имел бы права называть себя так; ибо всегда бы нашлась необходимость изучать его прежнюю жизнь «дабы уточнить основные принципы», которые руководили природой этой человека… и десять к одному, что он бы обязательно обнаружил, что не соответствует званию теософа! Подобный эксперимент вряд ли пришелся бы по душе большинству из тех, чье Т. о. было реформировано; и таких людей было бы великое множество.