Сколь же непостижимы твои таинства, о, сфинкс прогресса, называемый современной цивилизацией!

[Нижеследующее вступительное замечание Е.П.Б. было добавлено к истории о призраке, которую она цитирует из «Cincinnati Enquirer».]

В этом случае под словом «миряне» мы подразумеваем такой класс общества и человечества в целом, который не является «ортодоксальными спиритуалистами», но точно так же не готовы заявить о себе как о верующих в теорию «Нового Избавления». Мы включаем в их число самых обычных смертных – христиан, скептиков и «ни то ни сё» – простите за столь вульгарное выражение. А потому всякий раз, когда мы слышим о совершенно достоверном феномене, якобы проделанном каким-то невидимым посредником – «душами усопших», как это считается у спиритуалистов, и то вне их храмов ортодоксии – «демонстрационных комнат», где медиумы как высшие священники и священницы проводят службу – мы даем им гораздо больше пищи для размышлений, чем могли бы дать иным способом. Такой сверхъестественный феномен нельзя просто взять под сомнение, как нельзя не доверять личному впечатлению и свидетельству миллионов людей из самых отдаленных веков, которое тоже чего-то стоит, хотя это можно как отрицать, так и считаться с ним. Нет; даже самые оголтелые приверженцы свободы мысли школы Брэдлоу, пока не стали алогичными и не пошли против духа собственного учения – «Верь только в то, что видишь собственными глазами, слышишь собственными ушами и чего касаешься собственными руками», – никакому адепту скептики не могли приписать подобный феномен. Что касается спиритуалистов, мы только напомнили бы им, что во всех этих странных событиях, демонстрирующих зловредный, порочный разум, лежащий в их основе, наша теория элементалов или земных воплощенных мыслей злых людей, которые покинули этот мир, как и всегда, имеет и положительный, и отрицательный аспект. Подобный феномен ставит этих верующих перед «ангелом мира» намного жестче, чем когда-либо между полюсами весьма неприятной дилеммы. Они либо принимают вместе с христианством существование дьявола, либо вместе с каббалистами принимают «элементалов». Честно говоря, со всей искренностью, мы не можем постичь никакой существенной разницы между христианским дьяволом – первоначально «падшим ангелом» – и злобным, порочным «духом» – или усопшей душою, – каждую из которых спиритуалисты считают ангельского и божественного происхождения.

Гений, возглавляющий редакцию «Daily News», в своей статье в номере от 16 февраля [1889 г. ] выказывает безудержное желание уничтожить «ЛЮЦИФЕР». Он потешается над предполагаемой бедой некоторых теософов, которые видят в публикующейся у нас из номера в номер повести «Говорящий Образ Урура», написанной нашим коллегой д-ром Ф. Гартманном, попытку высмеять Теософическое общество. Вследствие этого, остроумный редактор подшучивает над «мадам Блаватской», замечая, что она «не согласна с точкой зрения», разделяемой некоторыми пессимистами; и заканчивает свои высказывания выражением беспокойства, что «эти пробужденные опасения не просто будет успокоить».

Ride, si sapis [смейся, если понимаешь]. Именно так, потому что наше желание, чтобы эти «опасения» пробудились, должно достигнуть тех, в ком чувство индивидуальности и тщеславия еще не полностью задушили их лучшие чувства, и заставить их постичь себя в зеркале, предоставленном им в «Говорящем Образе», о котором публикуемая нами «сатирическая» повесть.

Этот наш поступок – конечно, весьма необычный для редакторов – опубликовать сатиру, которая кажется настолько недальновидной, чтобы быть нацеленной на их богов и партии, только потому, что они неспособны ощутить в ее основе философию и нравственность, – заставил довольно сильно зашевелиться ежедневные газеты.

Различные лондонские агентства, занимающиеся подборками прессы, каждое утро выливают на наш стол перед завтраком свой заряд критики, советов и комментариев по поводу отношения к этой повести. Так, например, 18 февраля доброжелательно настроенный корреспондент «Lancashire Evening Post» пишет следующее:

«Редактор „ЛЮЦИФЕРА“ поступает довольно смело. Она публикует историю под названием „Говорящий Образ Урура“, в которой имеет намерение высмеять ложные пророчества теософии для того, чтобы можно было подтвердить пророчества истинные. Я высоко ценю это побуждение, однако, к несчастью, есть малодушные и бесхарактерные теософы, которые ничего не видят в духовной беседе д-ра Гартманна, кроме карикатуры на все свои убеждения. Поэтому они возражают мадам Блаватской, на что она отвечает в „ЛЮЦИФЕРЕ“, что „эта история больше насмехается над врагами и хулителями Теософического общества, чем на нескольких теософов, чей энтузиазм, вероятно, довел их до крайностей“. К несчастью, это не совсем точно. Герой повести, некий Панчо – один из таких энтузиастов, и насмешка направлена именно на него и на мнимых „адептов“, которые его обманывают. Но, похоже, мадам Блаватской и д-ру Гартманну никогда не приходило в голову, что в тот момент, когда вы начинаете поднимать на смех одну группу людей, даже несмотря на то, что она лжива в своей вере, вы склонны подрывать доверие к себе многих, если не большинства верующих, по той простой причине, что они не имеют чувства юмора. Высшая жрица этого культа наверняка обладает им по вполне очевидным причинам, [605] но ее ученики и последователи, возможно, будут сбиты с толку, если начнут смеяться, а если они не смогут смеяться, то будут смущены и возмущены. Я предлагаю это объяснение мадам Блаватской, которая уже имела кое-какие впечатления от сатирического эффекта, со всей скромностью, на которую только способен.

Более того, согласно утверждениям тех членов Теософического общества, которые прочитали всю повесть, именно образ «мадам Блаватской» и есть то, против чего в основном направлена эта сатира. И если «мадам Блаватская» – подразумевая «Говорящий Образ» – не возражает счесть себя разновидностью своего рода медиумистического попугая, то почему от этого должны отказываться остальные? В конце концов, теософы – это люди, которые всегда должны помнить совет Эпиктета: «Если дьявол скажет тебе, и если это окажется правдой, исправь себя; если это окажется ложью, посмейся над нею». Мы всегда приветствуем остроумную сатиру и пренебрегаем насмешками или любыми усилиями в направлении, чтобы уничтожить Теософическое общество, ибо пока оно существует, как организация, оно остается истинным своим первоначальным принципам.

Что касается других опасений, так любезно высказываемых «Post», «высшая жрица» признает и допускает благожелательные возражения, отвечая на них и объясняя свои мотивы, которые таковы: «Девиз, избранный Теософическим обществом, существует уже много лет и гласит: «Нет религии выше истины»; и этот девиз, украшающий обложку «ЛЮЦИФЕРА», является эпиграфом журнала, который существует для того, чтобы «пролить свет на предметы, скрытые во тьме». Если издатель «ЛЮЦИФЕРА» и теософы не будут противоречить в своих действиях этим двум высказываниям, как и их истинной окраске, то останутся истинно беспристрастными, не растрачивая сил ни на аутсайдеров, ни даже на врагов. Что касается «сомневающихся теософов» – поскольку уж таковые имеются – они могут позаботиться о себе так, как им заблагорассудится. Если «ложные пророчества теософии» останутся незатронутыми, то истинные пророчества очень скоро – как это уже происходит – будут спутаны обилием лжи. Близится время отсеивать нашу кукурузу и отбрасывать остающуюся мякину. Теософическое общество становится огромным по числу своих членов, и если ложные пророки, эти обманщики (такие как «Х.Б. из Л.», еще два года тому назад объявившие себя «йоркширскими теософами», или «Г.Н.К.Р.», только что объявившиеся в Америке) или даже сомневающиеся жертвы обмана, не будут отделены, то Обществу очень скоро угрожает стать организацией фанатиков, расщепленных на три сотни сект – подобно протестантам, – и каждая секта будет ненавидеть другую, а все будет склоняться к изничтожению истины путем чудовищных преувеличений и идиотских интриг и подлогов. Мы полагает, что элементы подлога не должны быть допущены в теософию, из-за опасения, даже предвидения, что если даже «ложный элемент веры» смешон, последнее «способно подорвать доверие» в целом. При таком подходе христианство погибло бы первым еще много веков назад под ударами кузнечного молота, которым пользовались многие реформаторы из различных церквей. Ни философ, ни мистик или человек, изучающий символизм, никогда не рассмеется над верой в высшую аллегорию и понятием «Второго Пришествия» – будь то пришествие Христа, Кришны, Сосиоша или Будды. Калки-Аватар или последнее (не «второе») Пришествие, то есть, появление «Спасителя Человечества» или «Достоверный» свет Истины, на Белом Коне Смерти – смерти фальши, иллюзий и идолов, или само-поклонения – это вселенская вера. Так следует ли нам всем воздерживаться от осуждения поведения некоторых «адвентистов Второго Дня» (как в Америке?) Почему истинные христиане должны смотреть, как из их собратья по религии делают дураков из самих себя или позорят свою веру, и по-прежнему воздерживаться от их порицания, как публичного, так и частного, из-за страха, как бы этот ложный элемент не был выброшен из христианства остальными верующими? Может ли кто-либо из них похвалить своего собрата по вере за то, что тот время от времени вздымается ввысь и decollet'e [606] в блаженно-райском состоянии, взбираясь на своего коня, на вершины деревьев и высокогорья, и там ожидает «пришествия»? Несомненно, те, кто надеется незаметно опередить своих более медлительных Собратьев, сперва становятся одержимыми и телесно несутся к Небесам, – такие же добропорядочные христиане, как и остальные. Разве их тоже не следует упрекать за их глупость? Странная логика!

Однако подобное может статься, и пусть лучше наши ряды станут реже, чем Теософическое общество будет для всего мира неким спектаклем, посредством преувеличений некоторых фанатиков и попыток различных шарлатанов, получить выгоду при помощи уже готовой программы. Такие люди, путем искажения и подгонки оккультизма под свои грязные и аморальные методы, приносят несчастье всему нашему движению. Некий автор отметил, что если бы он знал врага, от которого ему следует защищаться больше всего, то этого врага зеркало покажет ему зеркало, в котором он увидит поразительное сходство своего лица с лицом противника. Это совершенно верно. Если первым делом нашего Общество было не тщательное изучение самого себя, а поиски ошибок всех остальных, тогда, действительно, Теософическое общество обречено стать – а в некоторых его центрах уже стало – весьма подходящим объектом для сатиры того проницательного наблюдателя, известного нам, как автора «Говорящего Образа Урура». Вот наша точка зрения и наша политика: «Пусть я ошибаюсь, но моя ошибка остается со мною».

Однако отнюдь не такой политики придерживаются известные нам остальные газеты, ежедневные, еженедельные, ежемесячные и ежеквартальные, и мы это прекрасно осознаем. Но, с другой стороны, они являются публичными органами масс. Каждой из них приходится угождать публике или другим фракциям Общества, придерживающихся иной политики, и им предназначено «выть вместе с волками», нравится им это или нет. Но наши печатные органы – и особенно «ЛЮЦИФЕР» – есть или должны быть фонографами, так сказать, Теософического общества, организации, которая расположена в стороне и за пределами всех центров этой вынужденной политики. Мы с горечью осознаем, что «тот, кто говорит правду, изгоняется из девяти городов»; что правда неприятна для большинства людей; и что – поскольку люди должны учиться любить правду, до того как они полностью поверят в нее – эти истины мы часто высказываем в нашем журнале, и для многих эти истины горькие, как желчь. И этому нельзя помочь. Если бы приняли любой иной тип политики, а не нынешнюю политику «ЛЮЦИФЕРА» – этого скромного печатного органа теософии – то Теософическое общество само очень скоро бы лишилось своего raison d’^etre [607] и превратилось в аномалию.