Шрифт:
— А ночевать где? — уточнил Никита.
Светка не подумала над этим.
— Ну, давайте сегодня у нас, завтра у вас… — предложила она, и голос ее почему-то задрожал.
Петька прикинул, что сегодня осталось всего полдня, а завтра утят можно взять спозаранку, и согласился:
— Ладно… Только у нас вот — вода.
— А у нас тоже вода, мальчики! — обрадовалась Светка. — И рыбки! Вот и хорошо! А Владик упрямится! Пусть, — говорит, они к нам первые, а не мы к ним! Глупость, правда? Это ж все равно? Кто первый, кто второй. А утят надо жалеть!
Петька поморщился в ответ на уравниловку, но отступать было некуда. Посадили утят в корзинку, молча пошли за Светкой к сопляковской усадьбе. Молча высадили свою тройку в оцинкованное врытое посреди двора корыто с водой, молча сели рядом с корытом.
Все условия объединения разъяснила Светка.
Надо было подловить еще рыбешки. Никто никого не хотел оставлять во дворе. Пошли к реке вчетвером, оставив утят под наблюдением нейтральной Светки.
Без лишних разговоров наловили рыбешки, возвратились и опять молча сели возле корыта. Только Светка без конца болтала, как будто уж такое важное дело сделали все — объединили утят. Ничего они не понимают, хоть врозь, хоть вместе их. На всякий случай, правда, — пусть…
Отвечает не Главный
Как ни ждешь эти письма, приходят они всегда внезапно: либо когда уже не веришь в их приход, либо когда думаешь, что они придут позже.
— Ай-ей, Петр Саныч!
Никита и Петька обомлели. Да и остальные тоже — все, кто сидел возле деревянного корыта на Петькином дворе, куда, в соответствии с уговором, были рано утром перемещены утята.
Все обомлели надолго, Никита и Петька на секунду.
Матвеич снял кепку, выглядывая из-за забора, утер пробуревшей ее подкладкой лоб, щеки, лысый затылок, поставил на забор сумку, изрек:
— Пошта доставляится адрисату завсегда тошно и в срок.
Петька, неожиданно бледный, медленно, как будто ничего не случилось, подошел к забору. Никита — рядом. Стали спиной к утятам.
Матвеич достал конверт, достал неизменную тетрадку: Матвеич любил порядок и за каждую весточку заставлял расписываться. Без подписи о получении выдавались только похоронные в войну.
Петька тщательно вывел свою фамилию.
— Счастливых приветов! — откланялся Матвеич.
— До свидания! — сказал Никита.
Петька сунул письмо за пазуху. И, холодное вначале, оно стало жечь грудь.
Возвратились и сели возле корыта.
— Чевой-то вам, а?.. — глотнув воздух, спросил Мишка.
— Это вы опять в путешествие, мальчики, да? — спросила Светка.
Петька сделал движение, чтобы встать и скрыться в доме. Удержался.
— Это мы насчет природы: ботаники, алгебры… — туманно разъяснил Никита.
И весь день прошел для Петьки в каком-то необъяснимо розовом тумане. Письмо жгло его, а все сидели вокруг корыта, будто связанные одной невидимой нитью. Светка умолкла после двух-трех безответных вопросов и глядела выжидающе: не может же быть, чтобы молчание и неизвестность тянулись бесконечно.
Но они тянулись и тянулись.
Спасение пришло в лице Владькиной матери.
— Боже мой! — воскликнула она от калитки. — Эти утята сведут всех с ума! Вы умрете с голоду!
А утята были вовсе ни при чем.
Владькина душа оставалась возле корыта, когда мать уводила его тело, и если бы Петька мог что-нибудь видеть — он увидел бы, как трудно давалось Владькиному телу прощание с собственной душой.
Мишка поюлил, поюлил, оставшись один после ухода Владьки, но под выразительными взглядами путешественников понял, что надо исчезнуть на время. Что-то промямлил, потоптался на месте и по какой-то замысловатой кривой вышел за ворота.
На оставшегося Кольку тетки Татьянина друзья не обратили внимания.
Они вскрыли письмо в сараюшке, при свете фонаря.
А Мишка через пять минут возвратился назад и грустный-грустный уселся рядом с Колькой тетки Татьяниным, лишь изредка через плечо поглядывая на сараюшку.
«Дорогие друзья!
Исполняю вашу просьбу. Но мне кажется, найденный вами текст не имеет смысла. Вот дословный его перевод…»
Первые три фразы означали:
«Вышел лес голубой дерево радость Адам.
Убить назад скоро лошадь пришелец.
Тронул жизнь палестинец меч верблюда неверный».
Друзей интересовала единственно четвертая фраза. И она значила:
«Черная пещера третий коридор направо второй налево за родник».
Письмо заканчивалось пожеланием:
«Буду рад, если чем-нибудь все-таки помог вам. Желаю успехов, здоровья, бодрости.
Крепко жму руки.
Старший научный сотрудник В. Семенов».Значит, до Главного Академика письмо не дошло. Но друзья претензий к Старшему научному сотруднику В. Семенову не имели.