Шрифт:
Даже не представляю, как теперь выйти из этого положения? Да и ищущие тоже хороши! Выпустили бы моего пса, он бы все за них сделал.
Но не сидеть же мне здесь до утра. Будем выбираться. Так. На главную аллею выходить нельзя — там они проходили несколько раз. Я полезла через кусты, порвав платье и нахватав в волосы колючек.
В этот момент в голове снова зазвучали строки:
Женщина я, в этом сила моя. Женщина я, в этом слабость моя.Ага! Подсказка получена! Слабость, так слабость!
И я рухнула на землю, изобразив обморок. И, кажется, во время.
Рядом послышался крик одного из слуг:
— Вот она.
— Отойди, — сеньор Лайс склонился ко мне, пощупал пульс, затем подхватил на руки и понес.
У меня бешено заколотилось сердце. Вроде сеньор не заметил, что я притворяюсь. Значит, женскую слабость я сыграла отлично!
Но вскоре мне стало очень, очень стыдно: что же я делаю? Сеньор женат, значит — любовь под запретом. Я вздохнула и медленно открыла глаза.
— Слава богам, сеньора, Вы очнулись! Что с Вами случилось?
— Не знаю, — слабо прошептала я, — голова закружилась.
— С завтрашнего дня Вас будут сопровождать на прогулках.
Ну вот, Елка, чего ты добилась! Только охраны тебе не хватало!
Я рванулась из рук сеньора. Даже забыла, что после глубокого обморока.
Но мужчина лишь сильнее прижал меня к себе:
— Не волнуйтесь. Я донесу Вас до Ваших покоев.
На пороге моей комнаты я все-таки сумела выскользнуть из рук Лайса. Закрыв дверь, я прислонилась лбом к ее холодной поверхности. Да, есть о чем подумать. Стыдно-то как… Теперь мне захотелось по-настоящему потерять сознание.
А в голове опять завучало:
«Женщина я, в этом сила моя…»И почему же мне кажется, что сила мне скоро понадобится?
Потом я обвела глазами комнату и ахнула: вся она была завалена роскошными женскими нарядами. Был и один мужской, похожий на военный костюм моего хозяина. Сначала я замерла от восторга, вдруг ясно вспомнив, что такие наряды были у меня и в прошлой жизни. А потом… возмутилась.
Что себе позволяет сеньор Лайс? Я не собираюсь быть его содержанкой!
Затем снова взглянула на платья. Заколебалась. Решила примерить. Почему-то меня особенно притягивало красное. Наверное, когда-то у меня уже было такое.
Опять захлестнула грусть: ну, кто же я? Почему ничего не помню?!! Только какие-то обрывки.
Следующим утром за мной зашел хозяин поместья:
— Как Вы себя чувствуете, сеньора? Хочу пригласить Вас на прогулку.
Как всегда, сеньор выглядел подтянутым, строгим и невозмутимым. И не подумаешь, что он мог нервничать и волноваться за мою жизнь.
Мы вышли на веранду. Мужчина подвинул мне кресло:
— Как Вы вчера напугали меня, сеньора Елка.
— А Вы — удивили меня, сеньор. Зачем Вы накупили мне столько одежды? Мне кажется неприличным принимать все это.
— Сеньора, все мои подарки — от чистого сердца. Я Вам обязан гораздо большим. И, мне кажется, леди должна выглядеть соответственно своему положению.
— А мне хочется вернуться в трактир.
— Вам плохо у меня, сеньора?
— Нет, сеньор Лайс. Но одиноко и скучно. Я здесь скоро разучусь разговаривать. Все хотела спросить: как здоровье Вашей жены и сына?
Мужчина как-то странно взглянул на меня:
— Я давно там не был, сеньора.
Я смутилась: наверное, не стоило задавать такие вопросы.
А сеньор продолжил, как ни в чем не бывало:
— Чтобы развеять скуку, приглашаю Вас на конную прогулку. Вы не против?
Какое уж против! Я вспыхнула, в предвкушении удовольствия от поездки. Какая радость — снова сесть на коня!
И вскоре мы с сеньором отправились в путь. Наши лошади то шли шагом, то неслись рысью по широкой, хорошо утоптанной дороге. Я любовалась пейзажем, радовалась, что подо мной прекрасный конь, а рядом надежный мужчина, на которого, как мне казалось, я могу положиться во всем.
Сегодня мой спутник, не отрываясь, рассматривал меня и даже не подумал отвести взгляд, когда я заметила это:
— Белокурая всадница, сколько же вам лет?
Сам того не желая, сеньор Лайс испортил мне настроение. Ну сказала же, что ничего не помню, так нет. Все старается что-то выведать.
И я резко ответила:
— Сколько бы ни было — все мои!
Мужчина опешил:
— Я не желал Вас обидеть, сеньора. Вы еще не в том возрасте, когда этот вопрос не принято задавать женщинам.