Шрифт:
Я спустилась вниз, но что-то вновь толкнуло меня остановиться у дверей гостиной. Да, Елка, шпиономания у тебя просто прогрессирует. Я прислушалась. Говорил сеньор Бэйр:
— Не лучше ли тебе, Лайс, открыто объявить, что держишь у себя пленницу? Скажи, что захватил ее в сражении и ждешь выкупа.
Мой сеньор не ответил, и его собеседник продолжил:
— Ты что, сам не понимаешь, что ей готовишь? Скоро о ней будут знать все. И твоя жена тоже.
— Если вы не распустите языки, никто ничего не узнает, — огрызнулся хозяин.
— Ну, трезвые-то, может, никому ничего и не скажут. Но вот, когда выпьют. Да ты и сам сегодня… Будут болтать, что ты прячешь здесь таинственную любовницу-аристократку, наш господин может заинтересоваться и захочет увидеть. Мне ее будет жаль.
— Она мне не любовница.
— Пока. Будешь утверждать, что ты ее не хочешь?
— Не буду, — Лайс молчал некоторое время, — меня к ней тянет, как пьяницу к вину. И я не отпущу ее, пока не завоюю.
— Что ж, дело твое.
О чем они говорили дальше, я не услышала. На мое плечо легла чья-то рука:
— Сеньора, здесь нельзя…
Опять этот слуга! Ну что он ко мне прицепился со своим «нельзя!» Я с чувством послала его в нокаут.
После этого немного успокоилась. Разговор Лайса и Бэйра ошеломил, как ушат ледяной воды. Я не поняла все их намеки, но что правда, то правда — меня тоже тянет к Лайсу. Выходит, и сеньору я не безразлична. Это приятно, но смущает то, что о своих чувствах он не сказал ни слова. А между «люблю» и «хочу» очень большая разница. И тут как будто какой-то тоненький голосок стал нашептывать мне в ухо: «Любит, конечно же, любит. Но он же мужчина. Ему гордость не позволит говорить о своей любви постороннему человеку, даже другу». Да, женщина всегда найдет оправдание для человека, который ей нравится.
А в комнате уже звучало пение. То хоровое, то сольное. Я постаралась придать своему лицу приветливое выражение и перешагнула порог. Большой рояль был раскрыт, Лайс держал в руках гитару. Все радостно вскочили, приветствуя даму, и в мою честь тотчас же зазвучали песни. Конечно же, о любви и страсти.
Сеньор Лайс, не спуская с меня глаз, спел некий душещипательный романс. Обычный набор: страданья, розы, луна. Сеньоры подхватили эстафету. Интересно, я или вино так вдохновили этих господ?
Впрочем, исполнение было «на уровне». Наверное, благородным сеньорам дают приличное музыкальное образование. А вот я могу только бренчать на гитаре на трех аккордах. Да, еще и на рояле «собачий вальс» сыграю! Впрочем, петь-то я умела.
Вскоре сеньоры, видя, что их квартет никак не пополняется моим голосом, стали упрашивать меня что-нибудь исполнить. Я задумчиво смотрела на них. После подслушанного разговора петь «А я люблю женатого» уже не хотелось.
А вдруг… Впрочем, почему бы и нет? Эта песня мне сейчас вполне подходит. Да и сыграть я ее смогу. Пусть примитивно, но главное не музыка, а слова.
В таверне много вина, Там пьют бокалы до дна, И не скрывая печаль, Звучит разбитый рояль. Дочь капитана, Джангрей, Там извивалась, как змей. С матросом Билли без слов Танцуют Танго Цветов. Однажды знатный барон, Заехал в этот притон, Увидел крошку Джангрей, Что извивалась, как змей. … При свете маленьких свеч Снимает шубу он с плеч, И в черном фраке своем Танцуют танго вдвоем.Исполняя следующий куплет, я смотрела прямо в глаза Лайсу.
Послушай, крошка Джангрей. Ты будешь музой моей, Ходить ты будешь в шелках, Купаться в тонких духах… Забудешь, детка, притон, Войдешь в богатый салон. И средь персидских ковров Станцуешь Танго Цветов.Здесь упоминалось все: и таверна, и шелковые платья, и ковры, и богатство. Лайс не отрывал от меня взгляд, а Бэйр только что рот не открыл от удивления.
…. И крика полон был зал — Блеснул холодный кинжал. И только скрипка без слов Играла Танго Цветов.Сеньоры Фэйст и Кэс восторженно аплодировали и требовали спеть еще чего-нибудь. Лайс и Бэйр молчали. Мне показалось, что что-то их «задело за живое» в этой песне. Хотя, вроде, убивать Лайса пока никто не собирается, да и меня тоже.