Через несколько минут Рон Гре, опутанный проводами, сидел в кресле под колпаком, готовый к установлению телепатической обратной связи с той далекой областью пространства, где находился подопечный.

Перед креслом на полу помещения наметился прозрачный куб объемного экрана. Черточка в его глубине обозначала корабль подопечного. Рон Гре ввел увеличение. Яркая черточка стала сигарой во весь экран. Рон Гре активировал Возвращатель.

Одновременно в нескольких миллионах кубических метров пространства, соответствующих отраженному в экране объему, время пошло вспять. Рон Гре остановил этот процесс непосредственно перед инцидентом и ввел в действие телегипнотические каналы. Удержав таким образом подопечного от опрометчивого поступка, Рон Гре перевел Возвращатель на прямой ход времени и подключил к линии связи телетранспортировочный генератор массы. Через несколько минут в прозрачном кристалле висело два корабля, соответствующих главной и побочной последовательностям точки ветвления реальности. Теперь, чтобы избежать парадоксов, следовало удалить один из них в специально выделенное место.

Но случилось так, что Рон Гре перепутал.

— Значит, так вы прокладываете курс? — спрашивает меня капитан Никитин. — Хорошо же вы его прокладываете.

После метеоритной атаки мы тут же подремонтировались, а потом я ввел в шкибер дальнейшую программу полета, и мы пошли дальше, и очутились в результате там, где мы сейчас находились.

— Корабль веду не я, — говорю я ему. Будто оправдываюсь, хотя оправдываться мне вовсе и незачем. Такое неприятное чувство, будто действительно сам во всем виноват. — Его ведет шкибер.

— Выходит, ваш шкибер неисправен, — говорит Никитин. — Я вам уже неделю твержу, что ваш шкибер неисправен.

— Шкибер в полном порядке, — говорю я. — Я совсем недавно его проверял.

— Следовательно, что-то неладно с программой.

— Я проверял программу пять раз, — говорю я. — Да и вы проверяли ее перед тем, как я ввел ее в шкибер.

— Значит, вы неправильно ее ввели.

— Ну, знаете, — говорю я, продолжая самым нелогичным образом ему возражать, хотя на деле это он кругом прав. Действительно, своеобразно получается: штурман проверяет шкибер, шкибер в полном порядке, штурман составляет программу, программа в полном порядке, потом штурман абсолютно правильно вводит абсолютно верную программу в абсолютно исправный шкибер, и в результате корабль попадает совсем не туда, куда он должен был попасть. Мало сказать не туда — попадает в совершенно не исследованный район, где, кажется, еще никто никогда не бывал. А теперь штурман пытается доказать, что он не верблюд. Только как же докажешь?

— Тогда нарушились связи шкибера с исполнительными механизмами.

— Я их проверял. Связи в полном порядке.

Я уже устал с ним спорить, устал возражать, и это было бессмысленно, но что делать, если после метеоатаки я действительно все проверил и все действительно оказалось в полном порядке. Не считая, конечно, обшивки.

— Значит, все работает отлично, штурман? — говорит мне Никитин.

— Выходит так.

— Ну что же, — говорит он. — Тогда объясните, пожалуйста, как мы сюда попали?

Я пожимаю плечами, а что мне остается делать?

— Хорошо, — говорит он. — Тогда объясните, пожалуйста, куда мы попали? Что это за небесное тело?

И показывает рукой на телевизионные экраны, где торчит эта замечательная планета, которой нет ни в одном астрономическом справочнике.

— Зачем спрашивать? — говорю я. — Вы прекрасно знаете, что я не имею на этот счет ни малейшего понятия.

— Хорошенькое дело, — говорит капитан Никитин. — В отличное положеньице попал я по вашей милости.

— Да уж лучше некуда, — говорю я.

— Вы должны были привести корабль в район Холодных Солнц, — говорит он мне, будто я что-нибудь поправлю. — Никак не могу понять, как вам удалось направить его сюда, в совершенно не исследованную область Галактики.

— Я и сам никак не пойму, — повторяю я не в первый раз. — По-моему, это невозможно.

— Но от фактов не уйдешь — мы здесь, — говорит он, будто это не то же самое, что я твержу ему уже битый час. — Мы здесь, хоть это и немыслимо.

— Вот-вот, — говорю я. — И я о том же толкую.

— Но, может быть, на ваших лоциях все-таки есть похожий вид звездного неба, близкий рисунок созвездий?

— Нет, — уже в который раз говорю я. — Там нет ничего подобного.

Положение и в самом деле нехорошее — на небе нет ни одного знакомого ориентира, созвездия совсем чужие, в памяти шкибера ничего аналогичного нет, да вдобавок ко всему центр Галактики смотрится под таким диким углом, что нельзя даже приблизительно определить, в каком мы сейчас районе.

В общем, впечатление именно такое, как в том популярном сне, когда, прилетев в другую галактику, вы забываете координаты Млечного Пути.

— Что будем делать, штурман? Где же мы все-таки?

— Не знаю, — говорю я. — Еще не разобрался. Воз-можно, мы провалились в какой-то вакуумный туннель и оказались на другом конце Вселенной.

Здесь меня осеняет, я смотрю на указатель пройденного расстояния и вижу, что он отсчитал положенные, предельные для него сто тысяч парсеков и занулился, как вычислитель, которому дали непосильное задание.

Капитан Никитин тем временем постепенно приходит в себя — давно пора для такого опытного космонавта — и начинает интересоваться планетой, к которой нас занесло.