Или возьмем Ирак…

Но мы не возмущаемся. Законопослушные граждане наших стран морщатся, но не выходят на улицы, послушно стоят в полночь на пустом перекрестке и ждут зеленый. Они не протестуют против убийств во имя их экономических интересов, поскольку эти убийства должным образом подаются СМИ и аппаратом пропаганды. Мы готовы принять официальную пропаганду не в последнюю очередь потому, что она успокаивает и расслабляет наше больное сознание.

Интеллектуальные и академические круги также не имеют к ней иммунитета: они принимают, перерабатывают ее и даже вносят свою лепту. На протяжении нескольких последних лет меня приглашали в различные элитные университеты англоязычного мира — Мельбурнский, Гонконгский, Колумбийский и Корнельский университеты, Кембридж и Окленд. И я понял, что оспаривание общепринятых представлений не означает защиту интеллектуальной целостности, совсем наоборот. Академические круги куда враждебнее, чем масс-медиа, относятся к оспариванию существующих клише. Попробуйте оспорить хотя бы монолитные антикитайские взгляды!

В англосаксонских академических кругах нежелательно, просто недопустимо высказывать собственное мнение. Прежде чем что-то заявить, следует кого-нибудь процитировать: «Мистер Грин сказал, что земля круглая. Профессор Браун подтвердил, что вчера был дождь». Если раньше об этом никто не говорил, возникает сомнение, что это вообще происходило. Категорически не рекомендуется импровизация со стороны автора или докладчика — по какому бы то ни было вопросу. В общем, практически каждый аспект, любая деталь должны быть подтверждены истеблишментом и им одобрены. Все должно пройти через неформальную цензуру.

Клише, созданные англосаксонскими медиа и академическими кругами, повторяются всеми, в том числе ВВС, СNN и большинством влиятельных газет. Когда наши медиа говорят о Камбодже, например, они никогда не забывают упомянуть геноцид, развязанный «коммунистическими» «красными кхмерами». Но лишь тщательные поиски в самиздате позволят вам найти информацию о том, что «красные кхмеры» пришли к власти после беспощадной ковровой бомбардировки США сельских районов Камбоджи. А когда вьетнамские войска изгнали «красных кхмеров», именно США потребовали в ООН «немедленного возвращения легитимного правительства»!

Вряд ли вы найдете в западных изданиях и на сайтах что-либо об ужасах войны, развязанной Западом против Индокитая, Индонезии (около 3 миллионов человек были убиты в результате переворота генерала Сухарто, поддержанного США) и Восточного Тимора. То ли дело Тибет! Критика политики Китая в Тибете стала просто-таки эпической. Она стала монументальной, абсолютно непропорциональной.

В чем бы Китай ни потерпел неудачу — это из-за того, что он «все еще коммунистический», а любые успехи Китая проистекают из того, что «он уже не коммунистический». Я, как читатель всего этого, хочу, в конце концов, услышать от самих китайцев — коммунистическая их страна или нет. СМИ твердят, что Китай коммунистический, но большинство людей всего лишь хочет, чтобы он таким был.

Но это еще не все: одной из старейших и величайших культур на планете просто не доверяют, когда она пытается описать сама себя. Все должно быть описано англоговорящими дикторами, единственными, кто избран, дабы формировать мировое общественное мнение.

Что думают японские ученые, писатели и журналисты о Второй мировой войне? Нам известно, что думают англогоязычные журналисты, работающие в Токио, но почему нам не дают прямых переводов текстов тех журналистов, которые наполняют страницы самых массовых в мире изданий, печатающихся в Японии и Китае? Почему мы должны следовать за мудрым поводырем глобального консенсуса?

Благодаря знанию испанского я осознаю, насколько плохо современные тенденции Латинской Америки освещаются британскими и американскими медиа. Мои латиноамериканские коллеги часто сетуют на невозможность нормальной дискуссии о политике Чавеса и Моралеса в Лондоне и Нью-Йорке: те, кто не говорит по-испански, просто единодушны в своей предвзятости.

Левые сейчас являются главной темой обсуждения в Латинской Америке. В то же время североамериканские и британские журналисты, анализирующие современные латиноамериканские революции, склонны двигаться в русле политической линии своих изданий. Читатели всего мира (если они не говорят по-испански) почти ничего не знают о тех, кто на самом деле вершит историю в Боливии и Венесуэле.

Как часто на страницах наших изданий появляется информация о внедрении Чавесом принципов прямой демократии, позволяющей людям определять будущее своей страны путем множества референдумов? В то же время граждане наших «реальных демократий» должны заткнуться и делать, что говорят. Немцам не позволили голосовать по поводу объединения Германии, чехам и словакам — по поводу «бархатного развода». Британцы, итальянцы и американцы должны были надеть ботинки и маршировать в Ирак.

Конечно, сейчас английский язык — основной способ мирового общения, но такое положение — не навсегда. Наши писатели, журналисты, издательские дома вовсе не способствуют межнациональному взаимопониманию. Они абсолютно не способны проводить политику идейного разнообразия.

СМИ используют английский язык в качестве средства достижения политических, экономических и даже интеллектуальных интересов. Огромное количество людей вынуждены использовать не родной для них английский, чтобы приобщиться к определенной влиятельной группе, группе читающей, понимающей и думающей «правильно». Кроме произношения и грамматики, новички учатся, как им следует чувствовать, как реагировать на окружающий мир, а также что следует считать объективностью. В результате мы получаем однообразие и интеллектуальную дисциплину.