Утром в четверг Вульф не мог спать. Кассандра с Эриком были в блаженном забытьи. Но мысли не давали ему отдыхать.

Встав и натянув одежду, он покинул апартаменты. По пути ему попалось всего лишь несколько Аполлитов, и ему не пришлось сносить оскорбления или злобные взгляды.

Он знал, что ему не должно быть до этого никакого дела, но не мог себя остановить.

Ему было необходимо проститься с доктором Лакис. За все те недели, пока она заботилась о здоровье Кассандры и Эрика, она странным образом стала членом их маленькой команды.

Ее квартира находилась не очень далеко от апартаментов Фиби.

Не будучи уверенным в том, что его примут, он постучал в дверь.

Ему ответил мальчик лет двенадцати.

— Моя мама не станет Даймоном. Оставь ее в покое.

Вульфа передернуло от его злобных слов.

— Я это знаю. Просто хотел с ней увидеться.

— Тетя Миллисента, — крикнул он, все еще не впуская Вульфа. — Темный Охотник хочет увидеть маму.

Красивая женщина примерно одних лет с Крисом подошла к двери.

— Что вам нужно?

— Хочу увидеть доктора Лакис.

— Он собирается ее убить! — сказал стоящий позади нее мальчишка.

Она не обратила на него внимания. Сощурив глаза, она сделал шаг назад и впустила Вульфа.

Вульф облегченно вздохнул и пошел за ней в спальню, находящуюся по левую сторону от него. Дверь раскрылась, позволяя ему увидеть комнату с пятью маленькими детьми и еще одной женщиной одних лет с Миллисентой. Доктор Лакис лежала в постели, но он с трудом ее узнал. Она выглядела так, будто ей было лет пятьдесят.

Миллисента сделала знак присутствующим удалиться.

— У тебя только пять минут, Темный Охотник. Мы хотим побыть рядом с ней как можно дольше.

Он кивнул. Оставшись с умирающей Аполлиткой наедине, Вульф опустился на колени у ее кровати.

— Зачем вы здесь, Вульф? — спросила доктор Лакис.

Она впервые назвала его по имени.

— Сам не знаю. Просто хотел еще раз вас поблагодарить.

Она моргнула полными слез глазами и вдруг разом состарилась еще на десяток лет.

— Это не самая плохая часть, — прошептала она, — самое страшное начнется позже, когда наши тела начинают рассыпаться, пока мы еще живы. Если нам везет, органы отказывают быстро, и мы умираем. Иначе это может длиться часами и слишком мучительно.

Ее слова пронзили его, когда он подумал, что Кассандре придется через это пройти. Через еще более жуткую боль, которую она перенесла, когда рожала Эрика.

— Мне очень жаль.

Доктор Лакис не приняла его жалости.

— Просто ответьте мне на один вопрос.

— Все что угодно.

Ее обжигающий взгляд впился в него.

— Вы понимаете?

Он кивнул. Да, он знал, через что они проходили, и понимал, почему Даймоны становились теми, кем были. Кто мог их за это порицать?

Доктор Лакис дотронулась до его руки.

— Я надеюсь, что ваш сын этого избежит. Правда, надеюсь. Ради него и ради вас. Никто не должен так умирать. Никто.

Вульф смотрел на ее руку, на которой теперь были морщины и старческие пятна. Руку, которая была всего лишь несколько часов назад также крепка, как и его.

— Могу я хоть что-то для вас сделать? — спросил он.

— Заботьтесь о своей семье и не позвольте Кассандре умереть в одиночестве. Нет ничего хуже, чем проходить через это одной.

Ее семья вернулась в комнату.

Вульф поднялся и оставил их наедине с любимым человеком. Он уже дошел до двери, как доктор Лакис его остановила.

— На случай, если вы хотите знать, Вульф, меня зовут Майя.

— Счастливого путешествия вам, Майя, — голос его был глубок от сдерживаемых эмоций. — Надеюсь, боги будут более милосердны к вам в следующей жизни.

Последнее, что он увидел, это как ее сын бросился к ней, рыдая.

Вульф покинул апартаменты и пошел к себе. Когда он дошел, в нем тлела ярость. Он вошел в комнату и увидел, что Кассандра спит, а Эрик лежит рядом с ней.

Они были так прекрасны. Молодая женщина, у которой вся жизнь впереди. И ребенок, который нуждался в своей матери.

Но больше всего в ней нуждался Вульф.

Это не могло закончиться вот так. Не могло.

Он не позволит.

Схватив свой сотовый, он вышел в гостиную и позвонил Ашерону. К удивлению Вульфа, тот ответил с первого звонка.