Предводитель Даймонов развернулся и медленно вошел в портал, который тут же исчез.

— Кэт? — окликнула подругу Кассандра, поднимаясь на ноги.

Блондинка качнулась к ней.

— О боже! Я думала, что умерла, — Кэт вздохнула. Ее трясло. — Вы видели их?

Кассандра кивнула. Вульф присоединился к девушкам.

— Кто они такие? — спросила Кэт.

— Даймоны Спати, — выдохнула Кассандра. Она в неверии уставилась на подругу. — Что ты с ними сделала?

— Ничего, — заявила Кэт невинно. — Я просто стояла. Ты же сама видела. Почему они ушли?

Вульф подозрительно поглядел на Кэт. У Даймонов не было причин уходить. Они выигрывали сражение.

К ним подошла Корбин.

— Взяли кого-нибудь из них?

Вульф покачала головой, удивляясь, когда это Корбин успела вернуться. Он даже не заметил, чтобы его силы уменьшились. Но немудрено, он был занят Спати, которые надрали ему задницу.

Корбин потерла плечо, как будто была ранена в сражении.

— И я никого.

Все уловили намек, содержащийся в этом заявлении. Оба повернулись к Кассандре.

— Они пришли за тобой? — задал вопрос Вульф.

Кассандра выглядела так, будто ей очень неуютно.

— Иди к Данте и его команде, — сказал Вульф Корбин. — А я разберусь с этим.

Корбин ушла, а Вульф повернулся к девушкам.

— Как ты можешь меня помнить?

Но ответ был очевиден. Он и сам это уже понял.

— Ты — Апполит, не так ли?

Он был абсолютно уверен, что она не Вер-Охотник. У тех была незабываемая аура.

Кассандра посмотрела в пол и прошептала:

— Наполовину.

Он чертыхнулся. Этого следовало ожидать.

— Ты та самая Наследница, убив которую, они избавятся от проклятья?

— Да.

— И поэтому ты затрахала меня с этими снами? Ты думала, что я стану тебя защищать?

Оскорбленная, она разъяренно уставилась на него.

— Я ничего такого не делала, парниша. Это ты ко мне являлся.

Ну, просто замечательно.

— Ну да. Конечно. Что ж, это не сработало. Моя работа — убивать тебе подобных, а не защищать тебя. Ты сама по себе, принцесса.

Он отвернулся и двинулся прочь.

Кассандру разрывала желание стукнуть его и разрыдаться.

Вместо этого она бросилась за ним и рывком остановила.

— Кстати, на заметку. Мне не нужен ни ты, ни кто-то другой, чтобы защищать меня. Последнее, что я сделаю — это попрошу помощи у Сатаны моего народа. Ты никто иной, как убийца, и ничем не лучше Даймонов, на которых охотишься. По крайней мере, у них все еще есть души.

Лицо Вульфа закаменело. Он выдернул руку из ее хватки и ушел.

Кассандре захотелось кричать — так все обернулось. И в тот же момент она осознала, что какой-то ее частичке он начал нравиться. В ее снах он был таким нежным.

Добрым.

Это уж слишком, спрашивать его о ее народе. Он не был тем, о ком она мечтала. Во пло-ти он был ужасен. Ужасен!

Девушка окинула взглядом клуб. Столы были перевернуты, а Катагари пытались привес-ти все в порядок.

В какой же кошмар превратился вечер.

— Эй, — сказала Кэт, — пошли домой, пока эти Даймоны не вернулись.

Да, ей хотелось домой. Ей хотелось забыть, что этот вечер вообще был, и Вульф приходил к ней…

Если он считал, что Спати слишком круто с ним обошлись, он еще не видел настоящего «круто»!

Страйкер оставил своих людей в зале и отправился к Аполлими. Он единственный из всех Спати был допущен к ее особе.

Ее крепость была самым грандиозным сооружением во всем Калосисе. Черный мрамор блестел в сумерках, окутывающих их загробный мир. Изнутри вход в крепость охраняла пара злобных цередонов — существ с головой собаки, телом дракона и хвостом скорпиона. Они оскалились на Страйкера, но остались на месте. Они давно уразумели, что Страйкер был одним из четверых, кому дозволялось находиться рядом с их Госпожой.

Он обнаружил мать в гостиной. Двое ее демонов Шаронте расположились по обе стороны ее дивана. Кседрикс, ее личный страж, стоял справа. Кожа его была темно-синей, глаза переливались желтым. Черные рога торчали из его синих волос, за спиной ярко-красные крылья. Он стоял, не шевелясь, одна рука рядом с плечом Разрушительницы.

Второй демон отличался меньшей комплекцией. Но по какой-то причине мать благоволила к Сабине. Ее длинные зеленые волосы гармонировали с желтой кожей. Глаза были того же цвета, что и волосы, а рога и крылья — глубочайшего оттенка оранжевого.