Шрифт:
Из какого же сволочного рая ты вырвался, Гриша, если сидишь вот так, сгорбясь, с остановившимися глазами, и ничего перед собой не видишь: ни людей, ни пыльного летнего парка!
— Ну и что? — постепенно наливаясь злостью, проговорил я. — Ну не повезло! Ну не сработала эта машинка, черт ее дери!
Я вскочил. И в тот же самый момент пришла мысль. Вот всегда так со мной. Стоит разозлиться — и уже ясно, что делать дальше.
— Слушай, — сказал я. — Ну, а допустим, прилетает а тобой еще один корабль… Он тоже с этим… с коллектором?
— Насколько я знаю, все корабли с коллекторами.
— Все корабли с коллекторами… И что будет с ним… — Я потыкал пальцем в сумку, — …с пистолетом?
— Видимо, заработает.
— Заработает? — И я почувствовал, как по лицу моему расползается глупейшая блаженная улыбка.
— Гриша! — сказал я. — Так какого же мы с тобой черта? Надо просто проверять эту машинку каждый день. Все время ее проверять! И как только заработает — все бросать и бегом к майору… Ангелы, да? Охотиться за нами, да? Ну, давайте-давайте… Вы — за нами, а мы — за вами!..
Я уже был крепко взвинчен и расхаживал перед скамейкой, говоря без остановки.
— Брось, Гриша! — убеждал я его. — Чтобы два таких мужика — да не выкрутились? Со мной, Гриша, не пропадешь! Ты, главное, Гриша, не робей! Мы тебя научим на собаку лаять!
ДОМОЙ МЫ ВЕРНУЛИСЬ часам к пяти.
— Да! — вспомнил я перед самой калиткой. — Ключ-то забери. И не оставляй больше…
Слова мои поразили Гришу Прахова. Он взял у меня ключ от своего шкафчика, стиснул его в кулаке, а кулак прижал к груди.
— Минька, — сказал он. — Можно, я задам тебе один вопрос?
— Ну, задай.
— Зачем я вам нужен?
Ничего себе вопросец!
— А черт его знает, — честно ответил я. — Вроде привыкли уже к тебе…
ДОМА НАС ЖДАЛ сюрприз. Заходим мы с Гришей в большую комнату, а на диванчике — рядышком и чуть ли не за руки взявшись — сидят мать и Люська, обе заплаканные.
Увидев Гришу, Люська вскочила, вскрикнула и кинулась к нему. Я, конечно, посторонился — того и гляди, затопчут.
— Я так и знала, я так и знала!.. — всхлипывала Люська, вцепившись в бедного Гришу. — Я же чувствовала, — Люська — чувствовала… Один я ничего не чув…
Интересное дело, вяло подумал я. Мать — чувствовала, Люська — чувствовала… Один я ничего не чувствовал.
— Я его посажу, — всхлипывала Люська.
— Кого? — спросил я.
— Бехтеря, кого же еще! — ответила за нее мать. Тоже всхлипывая.
— Какой Бехтерь, чего вы плетете? — сказал я. — Бехтерь к нему и близко не подходил.
Люська уставилась на меня бешеными зелеными глазами.
— Не подходил? А лоб почему разбит?
— Так это не Бехтерь, — объяснил я. — Это я ему рейкой заехал.
— Как? — в один голос сказали мать и Люська.
— Случайно, — буркнул я и пошел спать, хотя солнце только еще собиралось садиться. Пусть сами как хотят, так и разбираются.
Добравшись до койки, сел и долго смотрел на шнурки кроссовок — не было сил нагнуться и развязать. — Но Люська-то, а? Ишь, как вскинулась! Это потому. Люсенька, что у тебя никогда никого не отнимали… Надо же — сама прибежала!..
МНЕ СНИЛОСЬ вчерашнее сражение в старом сквере. Вернее, даже не само сражение — всего один момент: я сижу в проломе, стискивая штакетину, а они уходят — два ангела и Гриша между ними, — и серый полусвет льется им навстречу, а это уже не люди, а три плоских колеблющихся силуэта… Я заставляю себя броситься за ними — и не могу. Вот ведь какая штука: наяву не испугался — во сне боюсь…
Я просыпался и подолгу лежал, глядя в потолок и понимая с облегчением, что Гришу я все-таки отбил. Потом запускал руку под подушку, доставал пистолет и брал на прицел спичечный коробок. Нажимал на спуск, вздыхал, запихивал мертвую машинку обратно и снова оказывался в проломе со штакетиной в руках…
Глава 13
— ГРИНЬ, — СКАЗАЛ СТАЛЕВАР с умильной улыбкой, отчего сразу стал похож на старого китайца, — пока смена не началась, слетал бы за газировкой…
Все подождали, когда Гриша с чайником отойдет подальше, а потом повернулись ко мне.
— Ну и что он? — уже без улыбки спросил Сталевар. — Уезжать не раздумал?
Я взглянул на их озабоченные лица и вдруг понял, что должен был чувствовать Гриша в первые дни. Разные? Да по сравнению с ними мы — дворняжки! Мы — беспородные переулочные шавки, и каждая скроена на свой манер! А эти — на подбор, в рост, в масть, как доберманы-пинчеры на собачьей выставке!..