— Да, впервые некий земной университет упомянул барон Детан, когда рассказывал на Антаресе о том, какой удивительный эксперимент удался герцогу Регу на станции «Бантам». По словам дяди, в лабораториях этого университета еще сто лет назад научились выращивать клонов, но встали в тупик перед операцией по пересадке мозга, а Вольфар использовал те разработки и даже привлекал оттуда специалистов. На фоне остальных сенсационных разоблачений эти слова прошли тогда незамеченными; возможно, даже сам барон не придал им большого значения. А стоило бы!.. Ведь Вольфар или тот, кто за ним стоял, должны были откуда-то узнать о самой идее клонирования, и едва ли они читали научные журналы прошлого века!

В общем, похоже на то, Гаэль, что началось все как раз с вашей матери. И нисколько не сомневаюсь: если мы проверим до сих пор неизвестное название университета по обоим источникам, то оно совпадет. Думаю, произошла, как нередко бывает, роковая случайность. Наверняка во время романа ваших родителей была как-то затронута работа вашей матери — это ведь очень распространенная тема для досужих разговоров, — и она, рассказывая о своей кафедре, упомянула о проводившихся там экспериментах по клонированию. Может, хотела похвастать или даже планировала возобновить исследования… Так или иначе, но именно этим она подписала себе смертный приговор, ибо ваш отец увидел в этом удивительную возможность для махинаций…

Тут я хочу сделать еще одно допущение, которому пока ничто не противоречит: основной стратегией плана с момента его создания было сохранение полного инкогнито автора. Я ничуть не удивлюсь, если в будущем выяснится, что подручные вашего отца — Вольфар, Князь Д'Хур, не говоря уже о Таллисто — тоже не ведали, кто на самом деле ими командует. Конечно, организовать дело таким образом сложно, но овчинка явно стоит выделки, а перед трудностями мы не пасуем… — Я едва удержался от исключительно бестактного замечания по поводу наследственной преемственности характеров и вышел на финишную прямую:

— Разумеется, первой жертвой подобных намерений пала ваша мать. Стоило слухам о технологии бессмертия начать гулять по Галактике — а это в случае успеха всего замысла обязательно должно было произойти, — и она с точностью могла бы указать на владельца секрета. Следовательно, неминуемо подлежала устранению… Вас же он оставил тогда в покое. Какую опасность мог представлять для него ребенок? Тем более собственный ребенок… Скорее всего он забыл о вас и думать, занятый реализацией собственных идей. Ему надо было разыскать и склонить на свою сторону герцога Рега, обеспечить финансирование проекта — для этого, очевидно, использовался Князь Д'Хур. А затем, примерно через три года после вашего рождения, эти хлопоты вылились в появление станции «Бантам», и маховик раскрутился вовсю… А сейчас, через четверть века, когда события вступили, надо полагать, в решающую стадию, вы напомнили родителю о своем существовании. Да еще как — полезли в самую гущу, находитесь в постоянном контакте с его противниками. Неудивительно, что он решил подстраховаться и оградить себя от возможных осложнений с помощью удачно размещенной плазменной гранаты…

Это был последний аккорд. Я откинулся на спинку стула и выжидающе посмотрел на Гаэль — дескать, не худо бы и похвалить за блестяще выстроенную цепь логических рассуждений. Однако она выглядела оцепеневшей и, перехватив мой взгляд, только прошептала:

— О Боже, какое чудовищное стечение обстоятельств!

Ее длинные ресницы мелко-мелко затрепетали, как будто она вот-вот расплачется, но мне понадобилось еще несколько секунд на осознание, какого я свалял дурака. Так сказать, дурака с большущей буквы «М»…

Мне совсем не трудно было поставить себя на ее место, ведь я тоже вырос без родителей. Когда-то они оставались для меня некими смутными призраками, теперь же — так, имена… Но при этом я живо мог представить свои чувства, узнай я о том, что мой отец погубил свою жену, попытался прикончить также собственное дитя, да и вообще был законченным подлецом и мерзавцем. Я бы наверняка испытывал горечь и гнев, причем, подозреваю, последний был бы достаточно силен, чтобы первым делом проломить череп наглецу, выложившему мне всю эту дичь в столь высокомерной, граничащей с издевательством форме, как сделал это я сам… Приходилось признать — фраза «от стыда я был готов провалиться сквозь землю» вовсе не так банальна, как мне всегда казалось. И все же извиняться я не пытался, справедливо опасаясь, что может выйти еще хуже.

К счастью, Гаэль в моем раскаянии не нуждалась, равно как и в сочувствии. Она не расплакалась, так ничего и не сказала и, только выкурив сигарету, хрипло бросила:

— Ладно, будем считать, что ничего не изменилось.

Для разнообразия я сразу понял смысл ремарки. Одно дело — впутаться в интересный, пусть даже очень опасный конфликт и бороться с главным злодеем, и совсем другое, когда противник неожиданно оказывается твоим ближайшим родственником. Будь он семь раз негодяем, все равно: родная кровь — не водица, с этим ничего не поделаешь. Так что, хоть Гаэль и утверждала обратное, я не слишком ей поверил, но даже заикнуться не отважился…

— Знаю, о чем вы думаете. Похоже, пройдет немного времени, и разговаривать нам будет уже не нужно, — она язвительно усмехнулась, снова закурила, а потом заговорила очень жестко:

— Не надо щадить моих чувств, герцог. Вы никогда этого не делали, нечего и начинать!.. Кретину ясно, что вы прикидываете, как бы поспокойнее избавиться от столь ненадежного союзника. Если уж раньше вы не были настроены мне доверять, то теперь подавно. Мало ли чего можно ожидать от сумасбродной женщины? Еще и подверженной стрессам…